Я пока не могла говорить. Я испытывала настоящий ужас и одновременно непонятное возбуждение, поднимающееся вверх по ногам и закручивающееся горячем смерчем внизу живота.
Да что со мной не так?! Когда он рядом…
Ханс улыбнулся. Коварно и жестко. Отпустил мое лицо грубым жестом.
— Для начала, публично извинишься передо мной! А потом будешь выполнять все мои прихоти, пока я полностью не буду удовлетворён.
Пф! Ещё чего! Вы только посмотрите какой царь!
Хочет, чтобы я ему прислуживала, что ли? Да никогда!
Внезапно Ханс начал расстёгивать пуговицы своего пиджака, делая это резко и недовольно. Безупречная вещь была испачкана, но ему явно было все равно. Он начал снимать пиджак, словно готовясь к чему-то серьёзному.
Что он собирается делать? Может быть он решил ударить меня?
Но он продолжал снимать свой пиджак, как ни в чём не бывало.
Наконец, он снял его и положил на спинку кресла. Я заметила, его руки были сильными и мускулистыми, словно у спортсмена.
— Проклятье, рубашка тоже промокла! — разозлился босс.
Повернулся ко мне и начал также быстро расстегивать рубашку, показывая мне свою мускулатуру и силу.
Я не могла отвести глаз от него, как будто впала в транс…
Ханс полностью снял рубашку, и я увидела его гладкую и мускулистую грудь. Мне стало жарко. Я почувствовала, как на моих щеках появилась краснота. Я не знала, что он собирается делать, но мне было страшно и в то же время интересно.
— В этом виновата ты! Маленькая, наглая… гадина!
Ханс подошел ко мне ближе и начал приближаться к моему лицу. Я чувствовала его тепло, запах его тела, перед глазами всё поплыло…
Почему он так близко? Что происходит? Они продолжают снимать шоу?
Как вдруг он схватил меня за затылок и дёрнул на себя.
Ханс Леманн меня поцеловал…
Шокированная, я почувствовала, как его язык входит в мой рот, и начинает играть с моим языком.
Я не знала, что делать, но мой разум был выключен, и я утонула в этом безумии как в самом жарком котле ада…
***
— Эй! — раздался щелчок пальцев рядом с моим лицом. — Слышишь меня? Ты уснула, что ли?
Тряхнула головой. Моргнула несколько раз. Передо мной лицо — суровое, будто выточенное из ледяной глыбы.
— Что за неуважение?! Как смеешь думать о чём-то другом, кроме меня?
Ханс Леманн смотрит на меня так, будто готов убить.
— Я… Я…
Я не знаю, что со мной происходит! Почему этот мерзавец так на меня влияет?