Интересно, завтра пробегусь в поселок и всё узнаю. Шаман — не
тот человек, кто станет нервничать по пустякам. Вечером, после
ужина пробовал создать энергетическую копию себя. И опять у меня
ничего не получается. Складывается впечатление активного
противодействия. Когда пытаюсь что-то изобразить, откуда-то из
глубин сознания приходит понимание, если сделаю — умру. И это
понимание не позволяет пойти до конца и на каком-то этапе всё
прекращается. Не понимаю, почему так происходит. Тут, думаю, может
помочь шаман, но он упёрся, как баран в новые ворота и ни в какую.
Только через клятву его божеству и никак по-другому. А я не хочу и
не буду приносить никаких клятв, чревато это плохими последствиями
в будущем.
Утром, не выспавшийся и злой, шагал в сторону поселка, сканируя
окружающее пространство и продолжая думать над проблемой создания
энергетической копии. И каких только версий я не выдвигал. Начал
даже задумываться, а не божок ли шаманский чудит? Ведь всегда же
получалось, а тут, как в стенку упёрся. Шагалось легко и быстро,
только возле реки запнулся. О переправе я не подумал, а лодку уже
вытащил и подготовил к хранению. Да и топать до неё далеко. Легче и
быстрее сделать новую и небольшого размера, а использовать только
для переправы. Интересно, а как шаман будет перебираться через
реку? Надо его спросить.
Надолго изготовление не затянулось. Недалеко от реки нашёл
погибшее от удара молнии засохшее дерево, и за каких-то полчаса
изготовил небольшую лодку. Я уже настолько навострился работать с
помощью хранилища, что с трудом понимаю, как раньше обходился без
такой фишки. К стойбищу прибежал, изрядно запыхавшись. После
переправы захотелось пробежаться, вот и нёсся, как угорелый, всю
дорогу. Похоже, как ни крути, а возраст сильно влияет на
совершаемые поступки.
Шаман встретил ещё на подходе и, не откладывая, завёл разговор о
том, что мы — родня и должны помогать друг другу. Слушая его
проповедь, начал потихоньку заводиться, а потом и задавать свои
вопросы.
— Скажи, шаман, а где была родня, о которой ты говоришь, и что
она делала, когда убивали меня и мою маму? Он от такого вопроса
сначала запнулся, а потом и закашлялся. Не стал его третировать и
задал следующий вопрос.
— Так зачем ты меня звал, рассказывай, только без этих своих
проповедей. Я не против мирно жить по-соседски, но жопу рвать, как
за родных, не собираюсь. Говори.