Я взял свои документы со стола и вышел из кабинета.
- Замечательный офицер этот Смирнов, - сказал главный
анестезиолог-реаниматолог госпиталя Стец Валерий Викторович. -
Заходил на днях к кадровикам, поинтересовался нашим пациентом.
У него семь боевых наград, и тридцать восемь успешно
проведенных боевых выходов. В крайнем, как говорят его коллеги
выходе, Смирнов прикрывал отход всей группы специалистов. Вышли
все, без потерь, а позицию Смирнова, бармалеи накрыли из минометов.
Думали все, спекся капитан. Пошли бородатые проверить, так Смирнов
из "стечкина" еще пятерых положил. Потом наши спецы подоспели, и
вытащили Смирнова. Савиабазы «Хмеймим» его в Москву
специальным самолетом доставили. Жалко его, главное чтобы не
надломился, не пошел в разнос.
- Почему-то мне кажется, что у Смирнова все будет хорошо, -
оппонировал Стецу, Мишурин. - Вы видели, как он выслушал нас?
Никакой истерики и соплей. Он сильный человек, справится, и найдет
свое место в жизни. Не удивлюсь, если его представят к очередной
награде. Достойный человек.
- Все коллеги, завершаем дискуссию, - пропищала бальзаковская
медичка, - у нас еще пять человек в очереди. - Я хочу сегодня
попасть домой вовремя.
На следующий день меня выписали из госпиталя, вручив кипу бумаг
и чуть ли ни чемодан таблеток. Направил я свои стопы в Управление
кадров.
На душе, если честно кошки скребли. Ну как так, я, можно
сказать почти здоровый боец, оказываюсь вне организации,
которой отдал десять лет жизни. Как сложится моя дальнейшая
жизнь? Я привык жить по расписанию, стремясь к намеченной цели. И
вот эта цель пропала, исчезла. Извечный наш русский вопрос.
Что делать? Уточню для себя. Что мне дальше делать?
Пока копался в себе, добрался, куда следует. На входе в
Управление предъявил в последний, не в крайний, а именно в
последний раз удостоверение личности офицера ГРУ. Меня
сопроводил в нужный кабинет прапорщик, наверное, был предупрежден о
моем визите.
А вот хозяин этого кабинета - подполковник Ендарбеев,
разговаривал со мной, как бы нехотя, делая мне одолжение. Лицо
выражало полное ко мне пренебрежение. Этот, так называемый офицер,
ни разу не нюхавший пороха, а я это знал точно, позволяет себе
хамские замашки по отношению ко мне. Раньше мне это не нравилось, а
теперь, мне кажется, может даже вывести из себя. Ну, что
поправлю сердешного.