Птицы разлетелись.
Одаренные перевели дух и активировали свои щиты. Огненные,
электрические, каменные.
Вот теперь точно нужна Элаиза. И где она? Чего ждет? Почему
прячется?
Фанаты снова заорали и бросились на нас.
Создаю иллюзию перед первым бегущим на меня. Моя точная копия
уходит в сторону. Тот бросается за ней и тогда мелькает силуэт
Элаизы. Словно двадцать пятый кадр. После того, как я моргнул,
девочка-призрак исчезает, а скинхед, хватаясь за горло, замертво
падает в снег.
– Впервые рад твоему внезапному появлению, – хмыкнул я.
Улыбаюсь. Поворачиваюсь к Раневскому и иду прямиком на него.
Вокруг падают тела футбольных фанатов. Летают вороны, выклёвывая
некоторым из них глаза.
– Ладно, пацан, – бомж снимает с себя шубу. – Переиграл меня.
Ха-ха-ха! Кошку ему накормить надо! Ха! Ну? Что теперь? Убьешь?
Я взмахиваю руками. Коллекционные монеты вылетают из карманов.
Кружатся вокруг. Так, что я могу разглядеть каждый профиль.
Один из серебряников вылетает вперед. На том месте возникает
фигура аристократа. Я касаюсь его. Все тело пробивает электрическим
током.
Раневский хочет убежать, но Элаиза снова оказывается у него на
спине. Приставляет кинжал к горлу.
– Стой! – я останавливаю ее. – Есть идея получше.
Вокруг только бездыханные тела. Все фанаты мертвы. Остался один
горец.
– Что ты задумал? – хмурится бомж.
Я снимаю с шеи крестик. Едва успеваю вытянуть перед собой руку и
качнуть, как…
– Ну уж нет! – орет работорговец.
Душа Раневского вырывается из тела бомжа столбом света и
исчезает в открывшемся разрыве.
– Проклятье! – я ударяю кулаком по стволу стоящего рядом
дерева.
Загипнотизировать горца и заставить воевать на моей стороне было
отличным решением. Вот только Раневский знал, что этим самым мы
навсегда свяжем его по рукам и ногам. Поэтому предпочел лишиться
оболочки и начать все заново.
– Я найду ублюдка и посажу на цепь, – Элаиза произнесла на языке
жестов и спрыгнула с непонимающего ничего бездомного.
– Время будет, – ответил я и снова надел на шею крестик. –
Сейчас нужно предотвратить кое-что по серьезнее.
– Поздно, – донеслось слева.
Я узнал голос цыганки и повернулся на него.
Флорика стояла у братской могилы с пейджером в руке. Взяла у
одного из убитых аристократов.
– Что там? – я подошел ближе и выхватил у нее девайс.
– Война. Проклятая война! – зло зашептала цыганка. – Вот о чем
говорила Донка в своих безумных приступах!