Учитывая,
что в первый день меня не купили, кукольник выставил меня на продажу снова –
уже на следующий. Ночь я провела в его мастерской в компании остальных кукол,
оживших и пока ещё безжизненных. Было жутковато, впрочем, на меня они внимания
почти не обращали. Блондинка со скучающим видом сидела в углу, а молодой
человек сосредоточенно полировал и без того идеальные ногти. Наверное,
стремился кому-нибудь понравиться и покинуть это унылое место.
Я
же, пользуясь отсутствием кукольника, попыталась изучить бумаги, которые лежали
на его столе. Подозревала, что ничего там не пойму, но, к счастью, письменность
этого незнакомого мира, как и его язык, оказалась мне доступна. Вот только
записи на этих листах были сделаны настолько заковыристым стилем и сложным
почерком, что я могла разобрать в текстах только отдельные слова и предложения.
И они заставили меня задуматься. Похоже, кукольник работал над экспериментом,
желая подселять в кукольные тела не только нечисть, как он это обычно делал, но
и человеческие души.
А
ещё – этот человек, кажется, не сомневался, что пока у него ничего не вышло. То
есть меня он не чувствовал, не знал, что моя душа здесь. Ведь иначе не написал
бы слова «провал» напротив имени Элинайя.
И
пусть я понятия не имела, ради чего кукольник вообще всё это затеял, я
отчего-то порадовалась тому, что не смогла ему ничего о себе рассказать. Не
вызывал он у меня доверия, вот нисколько, да и род его занятий мне совсем не
нравился. Однако и перспектива быть проданной тоже не радовала…
На
другой день кукольник явился и занялся своими записями, а позже вывел меня,
блондинку и красавчика, которого я про себя называла Кеном, в тот же зал с
подиумом, где вчера продали Трисию. И вот я снова оказалась здесь, на помосте.
В качестве товара. К счастью, от меня он не требовал принимать соблазнительные
позы. Но я всё равно нервничала, пусть со стороны это никак и не проявлялось –
мурашек на кукольном теле не было, а руки и коленки не дрожали.
Мужчины
в костюмах явились как по расписанию, и я даже увидела несколько знакомых лиц. На
этот раз вместе с ними пришли и женщины, которые явно заинтересовались
куклой-парнем. А ко мне подошли двое, и один указал другому на меня пальцем.
- Гляди-ка, вылитая Присцилла дес Крисбет!