– Это было давно? – спросил Дэймон.
– Я уже отошел от дел, но спускался куда чаще, чем сейчас. Да и что значит давно, если я так хорошо это помню? Каждый звук, каждый запах… каждую снежинку на ее волосах, каждое слово, сказанное ей… Давно? Ты стал мыслить, как человек, – покачал головой Самаэль, но в его устах это звучало больше комплиментом, нежели чем-то укоризненным, или оскорбительным.
– И что было потом? – Дэймон пропустил его фразу мимо ушей.
Лучше быть похожим на человека, чем на падшего.
– Потом ко мне пришел ее Хранитель. Габриэлль не смогла меня забыть, ведь я отчего-то показался ей особенным. Она видела штатного ангела Смерти своего города, и потому знала, что ни один из нас не умеет чувствовать. Но ко мне ее тянуло по непонятным ей самой причинам. Она собирала про меня информацию, не в силах остановиться. Она буквально стала одержимой поиском малейших упоминаний обо мне. Она забыла обо всем прочем, гоняясь за моим призраком, пытаясь угадать, когда и где я появлюсь в следующий раз. И в итоге она упросила своего Хранителя поговорить со мной о встрече.
Самаэль замолчал, глядя на свои ладони. Отблески костра плясали на его растрепанных волосах, оставляя на лице причудливые тени.
– Что ты ответил? – первой не выдержала тишины Анжела.
– Ангелы Смерти не ограничены в своей свободе передвижения. Они могут сколь угодно времени проводить на земле, или на небесах, но им это не нужно, ведь у них нет чувств. Зато у них есть души, которые нужно забирать, острый ум и холодный рассудок. Я согласился. Не из любопытства, или чего-то подобного, нет. Просто Хранитель оказался весьма настойчив, а у меня не было иных дел, и я решил помочь ему. Это полезно, когда кто-то обязан тебе. Поэтому, вместе с ним, я спустился на землю, к Габриэлль.
Самаэль взлохматил волосы.
– Она была полной противоположностью мне, – спустя несколько секунд продолжил он. – Такая неугомонная, живая и бурлящая эмоциями. Тогда я и влюбился в нее, хотя сам об этом даже не догадывался. Габриэлль испытывала ко мне то же самое, но я до сих пор не понимаю, как она сумела полюбить холодного ангела Смерти. Вместе мы провели три десятка лет. Секунда для меня и половина жизни для нее. Даже больше, чем половина. Мы познакомились, когда ей было шестнадцать, а расстались, когда исполнилось сорок шесть. Она отдала мне свою молодость, и я видел, как ее юное, почти детское личико становится лицом сначала девушки, а после женщины.