– Моя работа научила меня тому, что все надо проверять и люди могут заблуждаться во всем, даже в том, что касается собственной жизни.
Ира подумывала было возразить и сказать, что замужем она или нет – это она должна помнить обязательно, но решила промолчать. Для первого дня она наговорила более, чем достаточно. Его подозрения не были такими уж и беспочвенными – Ирина Вячеславовна Назарова, отличница, староста группы, спортсменка, умница и просто отличная девочка, как часто любили повторять преподаватели, действительно лгала ему.
– Все в порядке?
– Да.
Назарова набрала сообщение Лешке, предупредив, что будет не одна и попросив его прибрать игрушки и вещи, которые полюбила разбрасывать по дому Арина. Отпустив на мгновение смартфон, Ирина вновь подняла его, попросив Лешу подыграть ей в ее лжи, написав ему, что нужно будет, чтобы они звали ее мамой.
– Ты побледнела.
– Все в порядке, – заверила его Ира, отказываясь поднимать на него глаза.
В ее изменившемся внешнем виде не было ничего удивительного – ее стало подташнивать от того, что она втягивает в свою нечестную игру детей, а это было, мягко говоря, некрасиво. Она думала об этом всю дорогу, терзаясь чувством вины, думала о том, что скажет и как станет вести себя, убеждая себя в том, что это она делает не для себя, а для мелких, которым надо дать достойную жизнь.
– Мне, наверное, стоит извиниться за свою мать, – проговорил меж тем Артем.
– Мм?..
Ирина за своими переживаниями не обращала внимание ни на что – ни на то, как они сели в такси, ни на дорогу, ни на то, как Артем взял ее за руку.
– Моя мама – женщина с определенным характером.
Она кивнула в ответ на это, глуша в себе внезапно возникшее желание покаяться во всем содеянном и сказанном, но потом вспомнила унижение, которое испытала и произнесла совершенно другое:
– Все в полном порядке, Артем Максимович. Я претендую на место вашего секретаря, а не невесты.
Артем Золотарев заставлял ее трепетать, восхищал, забавлял, злил и заставлял ненавидеть себя, но тем не менее он умел быть человечным, обаятельным и настойчивым мужчиной. Он мог сделать вид, что ничего не произошло, но нашел в себе что-то, чтобы выразить сожаление.
– Почему мне кажется, что все на самом деле иначе?
Наверное, так происходило, потому что он извинялся совершенно не за то, что действительно следовало просить прощения. Оправдываться можно за детей и стариков, но не за взрослых людей, отдающих отчет в том, что они делают, говорят и как ведут себя.