Между «МЭС» и Павлом Бородиным были особые отношения (на ресурсе compromat.ru об этом подробно писали). Швейцарская компания «Мабетекс» в конце 90-х была лишь денежным каналом. А откуда взялись все те сотни миллионов долларов? «МЭС» являлась спецэкспортером и партнером Управления делами президента, которое возглавлял Бородин. Ему следователи грозили задать главный вопрос: куда делись деньги от экспорта нефти, предназначенные для реконструкции Кремля и других федеральных программ? По мнению швейцарского следователя Дево, расследовавшего дело, цена вопроса была увесистой – около 1,5 миллиарда долларов США. Следователь хотел, чтобы Бородин объяснил, куда делись эти деньги. Ничего тот не смог объяснить.
Скорее всего, Бородин изначально знал, что деньги от продажи нефти могут и не поступить на счета Минфина, остаться за границей, никто не будет задавать вопросов, а Минфин будет молчать. Так оно и вышло. Ни в 1997-м, ни в 1999 годах Министерство финансов РФ не имело официальной информации о том, куда, кому и по какой цене экспортировалась нефть компанией «МЭС». А тем временем Бородин тряс подбородками, утверждая в бесчисленных интервью, что не потратил «ни копейки народных денег» на реконструкцию Кремля. Но именно народные деньги, из государственного бюджета, и тратились на все проекты этого человека.
То есть классическая схема «русского экспорта» в пользу небедных: труба качает нефть за кордон под предлогом дальнейшего вставания с колен Отчизны, а вырученные деньги оседают в офшорах и на личных швейцарских счетах «патриотов».
Как умеющий в нужное время в нужном месте сказать нужные слова, прилетев после ареста из Женевы в Шереметьево и спускаясь по трапу, Бородин, всхлипывая по-бабьи, произнес на телекамеры пламенный спич: спасибо, дескать, Владимиру Владимировичу – только благодаря ему «откинулся с кичи» в загнивающей Швейцарии.
А на память о той истории самому Владимиру Владимировичу остались интерьеры Кремля, отреставрированные «титаническими усилиями» Бородина. Я в очень хороших отношениях с нашим замечательным художником Ильей Сергеевичем Глазуновым, и он мне с болью рассказывал, во что силами «реставраторов-откатчиков» превратилось внутреннее убранство Кремля. Почти всё делалось по его эскизам, и Илья Сергеевич, как добросовестный и дотошный человек, лично старался контролировать работы. Но что художник с итальянско-бородинскими строителями мог сделать…