Антрагэ и Ла Шатеньре стояли в десяти
шагах от размеченного квадрата, ожидая, когда им дадут сигнал
сходиться. Руководил поединком сам кардинал Рильер – здесь и сейчас
решался вопрос королевской чести, и никто иной не мог занять место
первого министра и верховного клирика Адранды на суде Господнем.
Оба бойца были почти одинаково одеты – в удобные штаны, льняные
чулки, туфли на мягкой подошве, идеально подходящие для схватки на
ровном полу, и свободные, не стесняющие движений рубахи. По поводу
оружия бойцов кардинал с герцогом сломали немало копий в словесных
баталиях, но остановились на длинных рапирах. Шпаги были, конечно,
ближе к мечам, традиционно служившим оружием суда Господнего, вот
только герцог Фиарийский отлично понимал, что более тяжёлое оружие
даст преимущество атлетичному Ла Шатеньре, и стоял стеной, не идя
ни на какие уступки в этом вопросе.
Ла Шатеньре стоял один, ближе к
столу, за которым сидел король. Его величество то и дело бросал на
миньона ободряющие взгляды и несколько раз, когда думал, что его не
видят, салютовал тому бокалом вина. Антрагэ же остановился лишь на
пару шагов впереди фаворитов герцога Фиарийского.
– Его величество изволил
заключить пари с моим отцом, – усмехнулся Шарль д’Э,
старший сын герцога и давний друг Антрагэ, с которым они вместе
росли и вместе постигали науку фехтования. – Если ты победишь, его
величество оплачивает стол, если же проиграешь, то все расходы
ложатся на моего отца.
– Значит, дело не только в
чести, – криво и не слишком убедительно ухмыльнулся
Антрагэ, – но и в паре сотен ажедоров?
– Постарайся, чтобы они ушли из
королевской казны, Антрагэ, – уже без тени иронии ответил
ему д’Э.
– Не
бойся, – отмахнулся Антрагэ. – Если верх возьмёт Ла
Шатеньре, первая кровь станет и последней.
Суд Господень традиционно вёлся до
первой крови, но никто не мешал прикончить противника одним быстрым
ударом. А этим как раз славился Ла Шатеньре – фехтовальщик не
столько искусный, сколько берущий физической силой, выносливостью и
могучими ударами.
– Се суд
Господень, – прервал разговор друзей хорошо поставленный
голос кардинала Рильера, – и я не в силах предложить
сторонам его примириться. Лишь кровь может решить сей спор, и она
должна пролиться. Могу лишь воззвать к Милосердию во имя Матери
его, дабы оба бойца, что сойдутся ныне пред нашими глазами и оком
Господа, по мере сил щадили друг друга. Ибо оба они верные сыны
Адранды, и да не станет место сие смертным полем.