— Что вы! — возмутился Витольд. — Вовсе даже и не того, просто утихомирил. Чуть-чуть, совсем капельку, он даже и не заметил. А что же мы с вами на пороге-то стоим? Фамильяр ваш того гляди замерзнет, — Георгий угрожающе зашипел, человеческое обличье ничуть не мешало ему это сделать. — Могу ли я просить изволения зайти к вам на чашечку чая, дорогая хранительница? У меня и тортик есть, вафельный. Вот, — он достал из-за пазухи плоскую, слегка помятую коробку.
Память, вскормленная фильмами и книгами, тут же подсказала, что коварным кровососам для того, чтобы попасть в дом, необходимо приглашение.
— Нет! — воскликнула Натаха, и вопль её прозвучал в унисон с аналогичным восклицанием Георгия.
Витольд погрустнел. Посмотрел на коробку и, вздохнув, сунул ее Натахе в руки.
— Ну тогда сами чаю попьете. Было очень приятно познакоми… Ох, я ведь так и не узнал ваше имя, дорогая хранительница! — опомнился он. — Умоляю, скажите, как вас зовут!
Натаха задумалась, попыталась припомнить какой-нибудь подвох, связанный с именем, посмотрела на Георгия — тот пожал плечами.
— Наталья, — представилась она.
— Какое прекрасное имя! — приложив руки к груди, воскликнул Витольд. — Такое же прекрасное, как и его хозяйка. Я буду приходить к вам во снах! И этого мне никто запретить не может, — он с вызовом посмотрел на Натаху, потом на фамильяра. Георгий тихонько зарычал. — До скорой встречи, — сверкнув клыкастой улыбочкой, вампир двинулся прочь.
— Может, зря я его не пустила? — произнесла Натаха. — Будет теперь являться.
– Да он и так будет, — Георгий махнул рукой, — к Лидии постоянно таскался — то одно у него, то другое, только и успевай судить.
И только тут до Натахи дошло, что она понятия не имеет, как устраивать это самое судилище.
— Так, пошли, — воскликнула она, — расскажешь мне, что к чему.
Несмотря на желание приступить к расспросам, первым делом Натаха отправилась в ванную, уставилась в зеркало и принялась себя рассматривать. Надежда на то, что каким-то чудесным образом внешность успела измениться в лучшую сторону, рассыпалась прахом: фигура была по-прежнему полновата, лицо — кругловато, нос — великоват, а второй подбородок вовсю заявлял свои права. «Прекрасная, — проворчала Натаха, — конечно. Врун бесстыжий! — приподняла челку и, посмотрев на дорожки морщинок на лбу, вздохнула. — Маску что ли сделать?» «Угу, черную, с клювом», — ответила она себе и, фыркнув, отправилась на кухню.