Чеченец, если выражаться литературным языком - был "художником
боли". А если по простому, то конченной мразью с ярко выраженными
садистическими наклонностями и расстройством психики. Но со
знаниями врача высшей категории - это были уже не его проблемы.
Такие люди, умеющие развязывать языки кому угодно, да еще и
способные подлатать временно выбывших из строя бойцов, всегда в
цене и им зачастую прощались некоторые заскоки, обусловленные
спецификой работы. Притом, Чеченец не переходил черту -калечил
только тех, кого разрешили и смертность среди его пациентов была
околонулевой, ну за исключениями тех случаев, когда к нему
привозили уже реально стопроцентного жмура.
Проживал он недалеко от города - в недостроенном дачном поселке.
Какой-то частный застройщик выкупил кусок земли и решил сваять на
нем шашлычно-выходные халупы для мажорчиков, но прогорел на
середине дела - вроде как за взятки и прочие должностные
преступления замели, вот он и свалил в теплые края с чемоданом
вечнозеленых банкнот. А в одном из домов, практически единственным,
что был относительно целым и комфортабельным, поселился асоциальный
элемент человеческой цивилизации, известный, как Чеченец.
Оборудовал подвал под свои извращенные нужды, полная звукоизоляция
и набор юного вивисектора, после чего и прописался там на
постоянку, выбираясь крайне редко и только за баклажками воды и
ящиками консерв, которых сразу набирал плюс-минус, на месяц.
Доехали без проблем. "Logan" вкатывается в поселок, Чеченец уже
встречает. Челябинск говорил, что у этого парня ну ОЧЕНЬ сильно
расшатана психика? Вроде как его звали Славик, но вполне возможно,
что нет, так вот, Славик большую часть времени, проводимого на
своей "даче" козырял голым торсом. Подкачанным торсом, стоит
отметить - пресс, бицепсы, шея, грудь, ходячий анатомический стенд.
А еще у него почти все тело ниже шеи покрыто крестами. Не
татуировками и совершенно точно не христианскими крестами. Косые,
неровные и вырезанные прямо на мясе, кое-как зарубцевавшиеся. На
кой хуй он ими располосовал предплечья, спину, живот и грудак
остается за кадром, ибо даже Топор как-то ссыковал подобное
уточнять.
Чеченец малоразговорчив с теми, кто не валяется на его
пыточно-операционном столе в предварительно зафиксированном виде.
Кивок в сторону и машина исчезает в призывно распахнутой пасти
гаража. Штатный палач-дознаватель быстро закрывает серые ворота,
шурша по растрескавшемуся бетону подошвами высоких берцев.