Но подобным образом заработки не повышают. Чтобы больше зарабатывать, не работать надо больше, а, как бы это парадоксально не звучало, как раз таки зарабатывать. Взвалив на себя больший объем забот, можно разве что надорваться. Заработанное не окупит потраченного здоровья.
— Давай сюды лопату, — гаркнули над ухом.
— Мартын! Нельзя же так подкрадываться! — отчитала я нашего удивительно бесшумного и доброго здоровяка. Мощный мужик, работы не боится. И вкалывает аки ломовая лошадь. Еще один «якорь». Потому как без помощи он даже поесть забывает. В детстве Мартына головой хорошо ударили, что-то повредилось. Но мужик толковый, грех бросать на произвол судьбы, отличный помощник.
Усевшись на чуть ли не единственный уцелевший стул, я устало выдохнула. Ну-с, основную часть опилок и щепок сгребла, Мартын справится с выносом палок и прочего крупногабарита. Но остаётся один большой вопрос — что же делать без мебели? Куда садиться клиентам? Они ведь так вообще платить откажутся… Ага, платить — но не пить. Беда-а… Надо думать. Что я, без головы, что ли? Поди не впервой без рубля за душой оставаться. Справлюсь.
А потом втройне спрошу с того смертника, что закинул меня в тело дурехи Лори!
2. Глава 2
Жуткий срач! Даже когда подмели все, здесь по-прежнему было до неприличия грязно! Сколько же пьянчуг оставили на местном полу… эм… Так, ладно, тут явно не только рвало людей. То темное пятно сто пудов от мочи. Вот же свиньи! Ну, и как прикажете мыть? Щелоком?! А кожу с рук я потом аки модные перчатки сниму? Супер, обойдемся. Но что же делать, что делать…
От мыслей отвлекла хлопнувшая дверь. Недостаточно четко выразилась, когда просила не входить? Вроде ж сарафанное радио местного разлива справляться должно на ура, судя по воспоминаниям Лорин. Эх, все-таки надо табличку на входе повесить.
Я обернулась на дверь, заранее готовая рвать глотки не понимающим намеков мужикам. Но на пороге стоял лишь один. И от его вида у тела Лорин чуть ноги не подкосились. Точнее, не от вида, а от омерзения, которое он вызывал. Напрягши силу воли, я даже не дрогнула, хоть слабость ощутила во всех красках.
Итак, что мы видим? Жених самоназванный приперся. Сынок соседа. Ха! Брут! Его Брутом звать! Где же твой Цезарь, милок? Надеюсь, не я?..
— Какая беда, ай-яй-яй, — противно поцокал он языком, осматривая пустой зал. И остановил свой сальный взгляд на мне. — А я предупреждал, что ты не вытянешь, пташечка.