— Облажается? — подсказал батя.
— Да… облажается. Грубое, но верное
слово. В общем, в этом случае я буду плохо выглядеть перед
руководством фирмы. А это неправильно. Ваш сын уверен, что
потянет?
— Приложу все усилия, — сказал я
твердо.
— Тогда в понедельник, молодой
человек, позвоните по этому номеру. — Он протянул мне визитку, —
спросите Игоря Александровича, скажете, что насчет работы, от
Андрея Николаевича.
Мы с отцом, чрезвычайно довольные
визитом, откланялись и покинули кабинет коррумпированного деятеля
образования.
Возле книжного киоска батя тормознул
и заставил меня закупиться необходимыми для сдачи экзаменов
учебниками.
На выходе мы забрали свои
браслеты.
— Поиграем? — предложил я.
— Сколько там у тебя накоплено
времени? — заинтересовался отец. — Целых тридцать две минуты? И что
же ты собираешься успеть сделать в игре за такое огромное время?
Кофе с «тенью» попить на террасе эльфийского кафе? Играть будем
вечером, а сейчас позанимаемся полезными делами. У меня
запланировано четыре встречи по бизнесу, а ты, пока меня ждешь,
полистаешь учебники. Времени до сессии не так уж и много, так что
лучше начинать учить материал, не затягивая процесс до ночи перед
экзаменом. Заодно и игрового времени подзаработаешь.
И мы до восьми вечера мотались по
городу. В основном на метро, так как пробки делали наземное
передвижение малопредсказуемым. По пути батя просматривал материалы
по своей работе, освежая в памяти материалы к предстоящей встрече,
и читал учебник китайского языка.
Я же успел одолеть несколько глав
«Коммерческого права», затем, вспомнив, что в игре можно
зарабатывать переводами, купил в ларьке англо-русский разговорник.
Скверного качества книжонка позволила, тем не менее, припомнить
множество подзабытых наиболее распространенных выражений.
На браслете бодро тикали заработанные
минуты игры: «1 час 12 минут, 1 час 44 минуты, 2 часа 03
минуты, 2 часа 14 минут».
Батя на одни встречи брал меня с
собой, на другие уходил один, усаживая в кафе и оставляя свой
игровой девайс.
— Хоть администрация игры и
гарантирует конфиденциальность, но береженого бог бережет, —
объяснил он.
Отец, закончив очередные переговоры,
выходил то довольный, как кот, стыривший с хозяйского стола кусок
мяса, то задумчивый, то явно расстроенный.
В восемь вечера он сказал
наконец: