Закрыв шкаф, прошелся по комнате: тронул спинку кровати, ощутив гладкость хорошо отполированного дерева, провел пальцами по белой стене, шероховатой и прохладной, подошел к окну, отдернул штору… и сердце, без того стучащее слишком быстро, заколотилось еще сильней — вместо стекла он увидел плотно закрытые деревянные ставни, испещренные неведомыми символами. «Зачем закрывать ставни изнутри? – подумал он. Попытался открыть, но не смог — деревяшки словно приросли к окну и друг к другу, попытка подковырнуть ногтем провалилась, да еще и палец онемел. — Нет, этот тип точно маньяк!»
Стук в дверь раздался так неожиданно, что Морис вздрогнул.
Ни щеколды, ни замка, ни крючка на двери не было, и Морис почувствовал себя мышью, загнанной в угол.
— Открыто, — произнес он. Голос предательски дрогнул.
— Совсем забыл сказать, — произнес Йоран, заходя в комнату, — ставни ночью не открывай.
— А они открываются? — Морис и сам не ожидал, что эти слова прозвучат так жалко.
Йоран всмотрелся ему в лицо.
— Прежде чем начнешь паниковать, лучше выспись. То, что ты сейчас себе напридумывал — полная ерунда.
— А откуда ты знаешь… что я себе напридумывал?
— Вы все ужасно предсказуемы — Йоран усмехнулся, — не знаю, может, так действует встреча с тьмой, но все почему-то принимают меня за душегуба. Разница только в реакциях — кто-то считает себя жертвой, а кто-то желает примкнуть. Ты, видимо, из первых. Я прав? — Морис опять почувствовал себя малолеткой, которого, подставив подножку, уронили лицом в лужу. — Не хочешь — не отвечай, мне без разницы. Но если это тебя утешит, я не душегуб, — Йоран развернулся и вышел в коридор.
— А кто ты тогда? — крикнул вслед Морис.
— Страж, — ответил Йоран и закрыл за собою дверь, отсекая дальнейшие вопросы.
«Да что за привычка такая дурацкая — сбегать!» — сердито подумал Морис.
Он думал, что кипящее внутри возмущение, помноженное на бурные события дня, не даст уснуть, но отключился, стоило голове коснуться подушки.
* * *
Проснулся Морис от восхитительного запаха — пахло блинчиками. Уверенный, что находится дома, у мамы, он открыл глаза, и иллюзия разлетелась на осколки, вернув в отвратительную реальность.
Ставни исчезли, комнату заливал солнечный свет. Морис выбрался из-под одеяла и подошел к окну. Немного полюбовался на бывший пустырь, на меняющие эпохи дома, а затем принялся одеваться. Одежду из шкафа трогать не стал — надел свою, пусть она и стала опять не особо чистой, натянул кроссовки и отправился вниз.