Люциан пожал плечами. Возможно, он и впрямь говорил нечто
подобное, потому что когда дело касалось Кая, Эриас ворчал об одном
и том же, только доносил мысли разными словами.
Они продолжили прогулку по улицам, переходя с одной на другую,
бродя без цели куда-то зайти или где-то остановиться. Несмотря на
благоприятную погоду, атмосфера вокруг царила безрадостная, как и
вчера, потому что сегодня шел второй день похорон, но теперь уже
для погибших лесорубов. Подойдя к дому старосты, где снова
выставили столы, Эриас и Люциан перешли на соседнюю улицу, чтобы
скрыться, но успели заметить Абрама, утешающего двух плачущих дев,
а после и Сетха, помогающего разгрузить телегу с продуктами.
— Похоже, твоё желание не мелькать на глазах у смертных в день
похорон наши друзья не разделили, — резонно подметил Эриас. — Может
быть, вернуться и дать обоим подзатыльники?
— Не нужно. Абрам и Сетх не настолько неопытны, чтобы
недооценить ситуацию. Думаю, они все контролируют.
— Всё же если на них кто-нибудь кинется с обвинениями… — начал
хмуро ворчать Эриас.
— Тогда и обсудим допущенную ими ошибку, а пока пусть все идет
своим чередом. То, что они помогают людям – неплохо.
Эриас не стал спорить, продолжив молчаливую прогулку подле
своего владыки, в ходе которой они забрели в небольшую чайную, где,
как оказалось, можно было послушать пипу, попивая согревающий
ароматный напиток. В заведении было просторно, уютно и не слишком
людно. Красивая девушка, расположившаяся на высоком стуле, играла
душевную тягучую мелодию. Эриас и Люциан заняли место в углу, чтобы
им никто не мешал, и они никому не мешали. Первый погрузился в
собственные мысли, слегка хмурясь, а второй пребывал в безмолвной
расслабленности, предпочтя сфокусироваться на мелодии. То, что
играла девушка, не шло ни в какое сравнение с тем, что исполнял
Кай, когда Люциан слушал его во время болезни.
Мелодия пипы была изящной и тонкой, а мелодия гуань пробуждающей
и зыбучей, как пустынный песок. Пипа пела как прекрасная дева,
успокаивая, а гуань звучала, как густой лес, увлекая тебя в свою
призрачную чащу и веля пробудиться ото сна. Люциан задумался над
тем, как играла бы сяо, если бы Кай решил ею воспользоваться, ведь
эти флейты похожи в способе использования, только сяо была
значительно длиннее. «Она звучала бы мягче, но печальнее, чем
гуань, — подумал Люциан, глядя через зал в раскрытое окно. —
Учитывая, что Кай обучался игре для призыва и управления
мертвецами, сяо бы вряд ли вынудила их проснуться, скорее,
заплакать… Звук гуань более будоражащий».