— Чего сидишь? Иди. — Но Морион в размышлениях не нуждался –
сразу указал на Эриаса, глянув через макушку Люциана. — Не вынудишь
же его туда-сюда ходить? — Он кивнул на владыку Луны.
Эриас наградил демона хмурым давящим взглядом, но с места
поднялся, видимо, расценив его предложение логичным.
— Позвольте, я вас провожу, — учтиво, хоть и нехотя, произнёс
он, обратившись к Адоре.
Люциан проследил, как они скрылись во тьме леса, а после
посмотрел на Мориона.
— Что? — насмешливо шепнул тот.
Но Люциан в ответ только покачал головой не в силах в чем-то
обвинять демона. «Уж какой есть: дерзкий, бестактный и абсолютный
властитель», — смиренно подумал он Морионе, хотя и не отрицал, что
из них двоих Эриас на роль провожатого годился больше.
— Каа-коо-гоо? — протянул Абрам, занявший опустевшее место рядом
с владыкой Луны. — Почему она обратилась к вам, а не ко мне?! —
прошептал он, чтобы оставшаяся с ними дева Фалькор не услышала. — Я
ведь сидел совсем близко, но она даже не глянула в мою сторону!
— Потому что в отличие от тебя Эриас и Люциан не хотят её
опорочить, — придвинувшись, съехидничал Сетх.
— Потому что Эриас и Люциан, в отличие от тебя, интересуют её
больше, — тихо добавил Морион.
— Откуда такая уверенность? — возмутился Абрам с его слов. —
Может, она просто постеснялась просить меня?
— Сомневаюсь, что такая роковая красотка чего-то стесняется, —
ответил Сетх вместо бессмертного.
Люциану показалось, что он уже наблюдал похожую ситуацию, когда
двое наседали на Абрама в беседе о девушках. «Ах, да… это было в
обед», — подумал он и обратился к оскорбившемуся Абраму, ноздри
которого раздулись, глаза сузились и стали как лезвия
полуобнаженных клинков, готовых вот-вот вступить в бой.
— Не думаю, что тебе стоит переживать из-за этой девушки, —
утешающе произнес Люциан, похлопав его по плечу. — Она подруга девы
Фалькор, если бы ты совершил с ней ошибку – нам бы пришлось
несладко. Безнаказанным от нее уйти не получится, потому отсутствие
между вами искры – к лучшему.
Абрам дернул подбородком, отворачиваясь, и ничего не
ответил.
Люциан решил не пытаться сказать что-то ещё, потому что вся
ситуация казалась ему нелепой, ведь друг вел себя не как разумный
человек, а как капризный ребенок, не получивший конфету. Будь он
более восприимчив и эмпатичен, то, возможно, обеспокоился бы чужим
поведением и тем, насколько оно могло выглядеть странно, но, к
счастью или нет, Люциан был слишком холоден, чтобы понять
других.