Я — Гарольд Пендрагон, принц крови. Жесткий, когда нужно,
понимающий, когда необходимо, умеющий судить и имеющий на это
право. Со временем я буду править этими землями, при этом меня
совершенно не интересуют сказки о демократии. Все магическое есть
моя вотчина, все людское отдано Виндзорам, как говорит об этом
Договор. Нарушить его просто невозможно, а потому Уизли отданы на
мой суд.
— Закончилось ваше обучение, дети, — тихо говорит нам мама.
Королева стала нам мамой и другой мне совершенно не надо. — Сегодня
мы вернемся в Большой Мир.
— Что ждет нас там… — вздыхает Риэ, совершенно не желая в
Хогвартс.
Что же, это тоже в моей воле, я потому Хогвартс просто не знает
о сестренке. Впрочем, о принце крови он тоже не знает. Книга Душ,
кстати, подчинена мне, потому смену имени Гарри Поттера не
фиксирует. Гарри Поттер и существует только в ней, да и в больном
воображении дирекции школы. Теперь я несколько иначе воспринимаю
все то, что с нами происходило в прошлой жизни и пощады не будет.
Играющие детскими жизнями будут наказаны.
— Отец, — обращаюсь я к Ланселоту. — В моей памяти есть
множество людей, которыми играли и родители, и вершители судеб…
— Ты хочешь им помочь, сын, — кивает рыцарь, по-доброму
улыбаясь. — Ты можешь это сделать, как только выйдем.
— А что ты хочешь сделать? — сразу же заинтересовывается
Риэ.
— Воспоминания послать, — объясняю я. — Ну а дальше — сами
решат.
Кажется, годы обучения и воспитания никак на нас не сказались,
но это не так. Просто внутри семьи мы такие, какие есть, без
чопорности танцев и прочего. Мы люди. Этого, кстати, никогда не
поймет Малфой-старший, напыщенный индюк даже дома. А дома мы совсем
другие…
Открывается дверь и мы с Риэ выходим в крепость, в которой
отсутствовали месяц с небольшим. Я привычно сканирую пространство,
она же — накладывает диагностику, затем мы переглядываемся и
улыбаемся. Здесь некому на нас нападать, мы все еще дома.
Я выжидательно смотрю на Ланселота, мне кивнувшего. Риэ, конечно
же, идет за мной, потому что ей интересно, а спрашивать разрешения
требуется только на людях. Правила такие, не нами установленные. И
мы идем вслед за рыцарем, в одну из многочисленных комнат, все
убранство которой — огромный стеклянный шар посреди.
— Ты представишь адресата, — объясняет мне Ланселот. —
Обратишься к нему и передашь толику воспоминаний.