Я тянусь за бельем, понимая, что сначала надо принять душ, но
выходить из комнаты просто страшно. С трудом взяв себя в руки,
набираю свою одежду, и выскальзываю из комнаты. Родителей не видно,
поэтому я запрыгиваю в ванную, защелкнув дверь за собой. Надо
помыться, чтобы избавиться от этого запаха.
Что происходит, совершенно не понимаю, все как в тумане. И тут я
вспоминаю — Гиппократ говорил, что психика ребенка может
блокировать травмирующие воспоминания. Так было у Розы, когда Рон
меня в первый раз… Он пришел пьяный, а тут я со своими нотациями, в
общем, пригодилась полевая аптечка.
Выключаю воду, тянусь за полотенцем и тут дверь резко
распахивается. От неожиданности я колдую, и злой, оскаленный… папа
просто падает на пол с деревянным стуком. Быстро одевшись, выхожу
из ванной, чтобы увидеть мамы, несущуюся ко мне с какой-то палкой.
Чары работают безотказно, позволяя мне унять дрожь и прийти в
себя.
Что происходит? Я не понимаю этого, но, взяв палку, которой
хотели побить меня, в руки, делаю Фините Инкантатем. На первый
взгляд, не меняется ничего, но затем мамины глаза раскрываются. Она
некоторое время смотрит на меня, потом приподнимается, явно не
понимая, как здесь оказалась.
— Миона? — удивленно спрашивает она. — Что произошло? Почему я
лежу?
— Ты хотела меня побить, — информирую я маму. — А перед этим вы
меня сильно избили за «Е» и наказали так, как давно никто никого не
наказывает!
Кажется, у меня сейчас будет истерика. Я совершенно ничего не
понимаю, потому что мама ужасается, подскакивает на месте и почти
бежит в мою комнату, а я проделываю то же, то есть Фините, с папой.
Мама возвращается в слезах, она горько плачет, по-видимому,
обнаружив все то, что там было.
— Марк, поднимайся! — зовет она. — Мы с тобой с ума сошли! Мы
ребенка чуть не убили!
Видимо, придется мне сейчас им объяснить, что такое волшебники и
Магический Мир в общем. Поверят, не поверят, но это всяко лучше,
чем приют, который мне светит. А он мне светит, если родителей
заберут.
Если я правильно помню, в приютах не только бьют, а еще и
непотребства всякие делают, поэтому нужно их убедить.
— Родители, — зову я. — Идемте со мной, я все объясню.
— Объяснишь? — еще больше удивляется мама. — Хорошо…
Да, я понимаю, зачем их заколдовали. Да и кто это сделал, тоже.
Чистая кровь, новая кровь могла бы очистить Уизли от клейма, а
абсолютно послушный Министр… Понятно, в общем. Я была лишь
игрушкой, куклой, причем, похоже, всю свою жизнь. А Гарри?
Получается, Гарри тоже? Я подумаю об этом позже, а пока мне надо
поговорить с родителями. Но Мерлин, как же больно и горько на душе,
хоть беги из страны…