- Элиос, - протянул дрожащую руку
наёмник к лицу мальчика, - я виноват, что не уследил за твоей
мамой. И теперь виноват оставляя тебя одного.
Даже приложив все свои оставшиеся
силы, мужчина только и мог выдавить из себя слабый голос. Он хотел
ещё многое сказать, но заметил злое лицо мальчика. Похоже перед
смертью его совсем никто не вспомнит добрым словом.
Элиос поначалу надеялся, что
Борислав дотянет хотя бы до дома, где можно было влить в его горло
несколько склянок восстанавливающих лекарств, но мужчина совсем не
боролся за свою жизнь. А заметив, рассерженный вид подопечного, в
глазах и вовсе потух свет надежды.
- Прости, дядя, - невинно улыбнулся
мальчик и приложил камнем мужчину.
Поднявшись на ноги и отряхнувшись,
он посмотрел на тело, из которого совсем скоро исчезнут признаки
жизни.
- Ты будешь мне должен! - фыркнул
он.
Элиос никогда бы не подумал, что
будет использовать свою магию на чём-то столь примитивном, как
ранения от простых животных, даже не от магических тварей.
Взяв в руки палочку, он направил её
на тело, умирающего Борислава. В голове возникло воспоминание
пламени той самой свечи. Магическая энергия быстрым потоком начала
циркулировать по телу юного волшебника. И когда скорость достигла
самого пика, от чего Элиос даже скорчил лицо, ощущая по всему телу
жжение, он сказал:
- Лафламма дела вита!
Из палочки вырвалось мягкое пламя,
направленное на тело мужчины. От неё не веяло опасностью, что было
присуще его аналогам. Жёлтое с вкраплениями белого пламя окутало
Борислава.
Оно не сжигало наёмника, совсем нет.
Вместо этого раны медленно затягивались, от незначительных до
смертельных. Пламя лечило всё без остановки. Этой самой остановкой
стал резерв магии в теле Элиоса, который как только заметил, что
жизни Борислава больше ничего не угрожает, отменил заклинание и
упал на колени.
- Ммм!
Тяжёлое дыхание сопровождалось
болью. Всё тело от макушки до кончиков на ногах начало ломить, от
чего мальчик полностью свалился на землю и пытался потушить
несуществующий огонь. А те места, где были раны у мужчины, вызывали
самую сильную боль. Мальчик ощущал каждый укус, каждый клевок,
каждую травму.
- Ааакх! - завыл он.
Боль мучила его несколько минут,
которые тянулись как час. А последние десять секунд так и вовсе
превратились в целые сутки, пока наконец на самом пике Элиос не
выгнулся на земле, прикусывая губы и зарывая пальцы в земле.