- И-и, сдался тебе этот скаред!.. – протянул Буслаев. – Айда со
мной луцсе!
- А ты куда путь-то держишь, Вася?
- А путь я держу во игорный дом, да питейный дом, да блудилище.
Дела у меня там важные, да неотложные. Айда со мной!
- Дела-то у тебя хорошие, нужные, - похвалил Яромир. – Да только
недосуг мне.
- Ну как знаешь, не поминай лихом тогда. Может, пересецёмся еще
на кривой дороженьке...
- Ты погоди-ка еще минуту, Вась, - попросил Яромир. – Я тебя вот
чего еще спросить хотел... До тебя Финист долетал?
- Финист-то?.. – задумался Буслаев. – Не, с прошлого года его не
видал. А цего?..
- Эхма... – огорчился Яромир. – Так ты и не знаешь, выходит, еще
ничего...
- А цего мне знать-то? Ты, Яромирка, не юли, говори как
есть!
- Да тут, понимаешь... – начал Яромир и запнулся, уставившись
куда-то в сторону.
Иван глянул туда же – и разинул рот. На почти уже опустевшее
торжище выезжали всадники. Немецкие витязи в белых плащах с
крестом, числом не менее двух дюжин. Первым молодой... этот уж
точно княжич, коли не сам князь! В золоченой броне, рыжий конь тоже
в золоченой сбруе, на голове шелом с перьями, на плечах корзно
алое. Собой красавец писаный, только вот нос длинноват.
Однако уставились так Иван с Яромиром не на немецкого князя, а
на того, кто скакал подле. На огромном лохматом битюге восседал
кривоногий коротышка с песьей головой. Весь шерстистый, свирепого
облика, но одет как человек, копьецом потрясает.
- Эхма, Яромир, ты глянь, какое диво! – ахнул Буслаев. –
Псоглавец, ей-ей!
Две дюжины витязей ехали во всю ширь площади. Подбородки
задирали так, словно их взнуздали. На новгородцев никто лишний раз
не глядел – а вот те таращились жадно, с любопытством. Все
прижимались к стенам, давая путь всадникам.
Все, кроме Васьки Буслаева. Этот даже не подумал посторониться.
Напротив, каким-то образом стал занимать еще больше места – и будто
невзначай задел плечом конскую грудь. Да не какого-нибудь коня, а
рыжего, на котором сидел наиглавнейший.
Немецкий князь сверкнул глазами и понудил коня идти вперед –
так, что Буслаева шатнуло. Тот расплылся в довольной улыбке,
жалостливо загундосил, словно ему переломили руку, и одним резким
движением... вытянул князя из седла!
Тот шмякнулся, как мешок с пшеном. Но тут же вскочил, сорвал
перчатку, шваркнул ею Буслаева по щеке и возопил: