Молча
ставлю тарелку перед ним, и с непроницаемым лицом сажусь на свой стул, пока
Лёша разливает нам вино по бокалам.
— Очень вкусно, — пробует он, и хотя бы сейчас
я уверена, что он не врёт. И сразу, не делая никаких пауз, словно обсуждая
погоду, продолжает: — Я ухожу от тебя.
Я делаю
большой глоток, ставлю бокал аккуратно на стол и совершенно спокойно отвечаю:
— Хорошо, — и зачёрпываю вилкой несколько рисинок: пармезановый
дух растекается по нёбу, и я даже прикрываю глаза от удовольствия, представляя,
что я сейчас на Лазурном берегу в ресторане Chantecler с двумя
мишленовскими звёздами: только я и тарелка оргазма передо мной.
— Что значит: хорошо? — в недоумении отвечает Лёша, и я слышу
сквозь свои грёзы тихий стук ножки бокала о столешницу. И открываю глаза.
— Уходи, — как ни в чём ни бывало отпиваю я своё вино. Всё-таки
протухшую рыбу уже ничем не спасти. Она воняет. — А что ты хочешь от меня
услышать? — спокойно продолжаю я, хотя внутри меня медленно и мучительно
умирает моя голодная любовь. — Можешь собирать вещи и уходить, куда только
пожелаешь, — продолжаю я свой ужин. Всё-таки трюфели и рис арборио созданы друг
для друга!
— И это всё, что ты хочешь мне сказать? — начинает беситься мой
неверный муж. Видимо, он ожидал совершенно другой реакции. Ах, эти вечные
ожидания, которые не совпадают с желаниями окружающих!
— Да, это всё, — отрезаю я. — А что ещё я должна говорить? —
насмешливо спрашиваю я, отпивая кисловато-минеральное вино.
— Ну хотя бы поинтересоваться причиной, — невнятно бормочет
Алексей, и я насмешливо перебиваю его:
— Позволь мне предположить: ты наверняка встретил другую женщину,
так? И полюбил? Так сильно и страстно, как когда-то любил меня? Или никогда не
любил? — тихо добавляю я, сама уже боясь в это поверить.
— Нет, дело не в другой женщине, — холодно отвечает мне мой муж. —
Дело в тебе.
И его слова пылают на моей щеке огненной пощёчиной. Мне стоит
огромного труда посмотреть ему в глаза, а он с издёвкой продолжает:
— Мы с тобой женаты всего три года, но ты уже превратилась в
домашнюю… — я вижу, как он мучительно подбирает правильные слова, и всё-таки
выдавливает из себя: — наседку.
И видимо, чтобы придать себе ещё больше сил для дальнейших
обвинений, продолжает:
— Ты думаешь, я себе такой представлял семейную жизнь? Где та
стильная дерзкая девчонка, которая просто свела меня с ума? Где наши ночи? Что
с нами стало? — он отпивает вино, и я только отмечаю про себя, как безвозвратно
остыло моё очередное бесподобное блюдо. С драгоценным пьемонтским трюфелем, за
который я отдала целое состояние.