Из посредственного Санька я за мгновение ока превратился в
мужественного и уверенного в себе Алекса. Возможно, именно таким и
видел меня Митяй, раз обращался ко мне подобным образом. Может, мне
теперь стоит и фамилию сменить? Я усмехнулся и погладил себя по
лицу. От его бархатистости у меня дар речи пропал, а руке стало
приятно, словно я потрогал девушку за сокрытые под панталонами
прелести.
Такому личику точно нужна величественная фамилия. Какую бы
подобрать? Что-то ничего на ум не приходит. За двадцать четыре года
своей жизни, я даже не удосужился узнать, какие знатные Рода
проживают в моей стране. Зато я очень много времени общался со
стариками в своём посёлке. Помнится, рассказывали они про одного
персонажа, который очень ярко выделялся на фоне других
знаменитостей нашего мира. И имя у него почти такое же, как и у
меня. Разве что лишь в извращённых фантазиях Митяя.
В двадцать лет этот персонаж уже стал царём и отвоевал Грецию.
Поистине великий полководец — Александр Македонский! Да, будь у
меня выбор, я бы хотел стать именно им. Уже представляю, как падают
красавицы при виде меня в чёрном фраке, расшитом золотом. И как моё
присутствие заставляет их мокнуть лишь от того, что они стоят рядом
со мной…
Моё лицо само по себе расплылось в дурацкой улыбке.
— Слюни подотри, молокосос! — в моей голове прозвучал властный,
мужественный голос, заставивший меня дёрнуться. — Не бывать тебе
Македонским!
— Кто здесь?! — я огляделся и вжался в кровать, но никого не
увидел.
— Я в твоей голове, идиот.
— Ч-чего? — я мотнул головой и принялся читать молитву, скрестил
пальцы и закрыл глаза. Сам не понял, откуда она всплыла в моей
голове. Никогда прежде я не верил в Бога, а сейчас вдруг уверовал.
— Изыди, изыди! Изыди, чёртов бес!
— Ты кого бесом назвал, сопляк?! — голос не унимался, ругая
меня, на чём свет стоит. Количество матерных слов, звучавших в моей
голове, было столь велико, что я при всём желании не мог за всеми
ними уследить. — Всё из-за тебя, будь ты проклят!
— Всё это сон, просто сон! — прокричал я, не открывая глаз, и с
силой ударил себя по щеке.
Боль была вполне себе реальной. И мало мне было физических мук,
голос в голове добавил моральных. В выражениях он не стеснялся.
Говорил совсем как благородный, обращавшийся к своим
крепостным.