23
апреля 1971 года. Дома у Домрацких-Ивлевых.
Добравшись, наконец, до дома, поставил завернутый в
полотенце торт в холодильник. Украшать буду позже, когда все
угомонятся. Сейчас же в доме царила суматоха и предпраздничная
суета. Хата гудела как растревоженный улей.
Мама
стояла на табурете, а бабуля с Никифоровной на скорую руку
подшивали прямо на ней подол платья, которое Ахмад привёз вчера из
Брянска. Аришка ползала вокруг, всем мешая. Взял ее на руки, а то
еще ухватит что-нибудь ловкими ручонками, добавит хлопот. Малышке
передалось всеобщее возбуждение, и она рвалась у меня из рук, ей
обязательно нужно было потрогать мамино белоснежное
платье.
Белое,
блин, платье! Ну, Ахмад, ё-моё, хорошо ещё фату не
приволок.
Платье
было ниже колен. Женщины решили его укоротить, типа, сейчас так
носят. Спорный, конечно, момент, но влезать не стал, пусть делают,
что хотят. Вон у мамы лицо как счастьем светится. Да все светятся.
Хохочут без причины…
Ходил
вокруг этого табора, забавлялся с Аришкой. Она только подлетала на
моих руках к маме, только собиралась схватить её за что-нибудь, как
я, в последний момент, уносил её в сторону.
– Убери
её! – визжала мама. – Платье мне заляпаете!
– Ваааааа!
– вопила Аришка, когда я не давал ей за что-нибудь
ухватиться.
Шум, визг,
хохот.
В этот
момент открылась входная дверь, и на пороге появилась испуганная и
уставшая Инка.
Немая
сцена. Мы все замолчали от неожиданности. А сестра, изумленно
озираясь по сторонам, пыталась понять, что у нас тут
происходит.
Наконец,
оценив обстановку, она кинулась ко мне.
– Солнышко
моё!.. – забрала она малышку у меня из рук и разрыдалась,
уткнувшись ей в спинку.
Малая
испуганно оглянулась на меня, протягивая ручонки, и заорала во всё
горло.
Забыла
родную мать…
Бабушка,
бросив подол маминого платья, подскочила к Аришке и принялась её
успокаивать, гладя по голове и радостно приговаривая: «Ну что ты!
Твоя мама приехала!».
Аришка
отстранилась от Инны и, на полном серьёзе, разглядывала её,
сверяясь со своей памятью. Наконец, она робко улыбнулась и
прильнула к матери.
–
Воротника и шапки твоей испугалась, – убедительно сказал я сестре,
кивая на её меха.
На этом
инцидент был исчерпан. Остаток вечера счастливая Инна не выпускала
ребёнка из рук.
Хорошо,
что она приехала. Уложив малую спать, мы проболтали с сестрой до
глубокой ночи. Она делилась со мной своими проблемами и по жизни в
целом, и кулинарными в частности. Она стала гораздо меньше
готовить, как Петра перевели, и она осталась одна. Но всё равно
молодец.