Посидели
неплохо. Галие вначале не спалось, она вся кипела от
несправедливости, продемонстрированной ее матерью в моем отношении.
Но спокойная домашняя атмосфера и чаек сделали свое дело. Мы ее
уложили и сели с бабушкой допить чай, да и посплетничать, конечно,
как без этого!
– Но ты же
понимаешь, что пересуды пойдут, если она вот так у нас будет жить?
– тихонько спросила меня бабушка.
– Понимаю,
и не волнуйся, мы что-нибудь придумаем! – сказал ей, – кстати,
наверное, пора уже и Тузика забирать от мамы. Я уже вообще никакого
запаха лака не чувствую, так что и его носу угрозы быть больше не
должно!
– Хорошо,
завтра схожу и заберу твоего пса! – согласно кивнула бабушка, –
только учти, что Аришка будет жутко недовольна. Она уверена, что
это ее мягкая живая игрушка.
– Ну,
никто не мешает родителям взять себе такого же щенка, – пожал
плечами я, – а этот – мой.
Хорошо,
что не успели лечь спать, потому как тут же в дверь загремели удары
тяжёлым кулаком.
Я
открывать не спешил, помня о бандитах, вначале спросил, войдя в
сени:
– Кто
там?
–
Открывайте! – услышал я бас, который невозможно было забыть – у
Загита он был характерным.
Открыл
дверь. На пороге стоял Загит, а за ним Оксана.
– Галии
тут нет? – спросил он, – мы волнуемся, она куда-то на ночь глядя
убежала!
– Здесь
Галия! – подтвердил я.
– Вот я же
тебе говорила, что дочь всякий стыд потеряла! – запричитала Оксана,
заламывая руки, – это вот все влияние этого молодого
человека!
–
Погодите-ка! – услышал я голос Галии за спиной. Повернулся – она
стояла за моей спиной, завернувшись в одеяло. Вид при этом имела
одновременно и очень милый, и воинственный.
– Паша,
иди в дом, а я сейчас тут переговорю! – жестко велела
она.
Ну а я что
– пошёл в дом. Вреда ей собственные родители не причинят, отец
Галию обожает, а мать, максимум, только нервы попортить может своей
болтовней. А мне 16 лет, и с юридической точки зрения я вообще
никто в их семейных разговорах.
Дверь в
сени за мной захлопнула сама же Галия, что меня окончательно
успокоило – я хотел оставить ее открытой, чтобы прислушиваться к
дискуссии, и вмешаться, если что не так пойдёт. Хотя бы словесную
помощь оказать. И Галия наверняка это поняла. Но раз закрыла,
значит, полностью уверена, что ситуацию контролирует.
Бабушка
была не менее заинтригована, чем я. Прошло несколько минут. Слов мы
разобрать не могли, слышали только, что несколько раз разговор
переходил на повышенные тона. Мать Галии вскрикивала, батя ее
что-то рычал, но на кого – непонятно.