Потянулись часы, за которые я успел передумать много чего, в
конце концов заснул и проснулся уже от света фонаря, ослепившего
мои глаза.
- Смотри ка! Очнулся! А сказали, что будет спать еще сутки! Бери
его за ноги, Вася!
Я позволил двум русскоговорящим вытащить себя из гроба и с
удовольствием слушал как они ругались на тяжелого зассанца.
- Вот же гад! Теперь стираться придется! Эй, мистер! Гоу!
Андерстенд? Слушай, а он здоровый! Как бы не стал бузить, боюсь не
справимся с ним.
- Не боись! Посреди океана далеко не убежит. Дай ему запасные
штаны.
Меня, шатающегося от качки и долгого лежания в тесном гробу,
отвели в душевую, где я помылся и переоделся в синие трусы до
колена, парусиновые штаны и полосатую тельняшку.
- Да-а… Такой грудью можно танк остановить! – Один из матросов
посмотрел на меня и принялся на ломанном английском объяснять.
- Ю гоу ту Мурманск. Итс Раша бот. Гуд?
- Гуд, - согласился я. – Ай вонт иттинг.
- Жрать хочет! Дай ему макароны. А потом запри в каюте.
- А если?..
- А если что, то получишь орден… Посмертно! Ха-ха!
Я умял под присмотром коренастого матроса пол кастрюли макаронов
по-флотски в небольшой кают компании, ощущая как ко мне
возвращается телесная чувствительность и хорошее настроение.
Кажется, мне предстоит экскурсия на родину!
Экипажа на судне было совсем мало, и я удивился такому
сопровождению, которое я мог перебить одной левой. Но оказался не
прав, когда через пятеро суток меня под белые рученьки в
сопровождении вооруженного конвоя, перевели на военный корабль,
встретивший нас далеко в море. Дальше все было уже серьезно: с
железной камерой и часовым у двери. Зато путь был не долог, всего
несколько часов. Мне одели на руки наручники, на голову полотняный
мешок и отвезли в тюрьму. Когда сняли душный колпак, то увидел
обыкновенную камеру со шконкой и парашей у двери. Маленькое окошко
давало немного света и вид серых облаков в темном небе. Ну,
здравствуй Родина!
Меня оставили в камере одного на пять дней и только кормили
тюремной баландой, да меняли парашу. Понятно. Это называется
психологический прессинг, чтобы клиент помучился, перенервничал и
был готов к сотрудничеству. Ну, ну! Они то думают, что я вьюнош
незрелый…
На шестой день меня отвели в камеру, где типичный ГБшник с
рыбьими глазами принялся на приличном английском языке заговаривать
мне зубы.