Параман равнодушно отвернулся к догорающему камину.
– Меня интересует только девочка, – напомнил он. – Рисковать я
не намерен: ваши угрозы ничуть не лучше перспективы нарушить
традиции.
– Она мертва, – спокойно ответил Тарэм. – Я уверен в этом, но
для твоего спокойствия мой посланник убедится во всем лично.
– Сколько времени вам еще понадобится? – не скрывая
недовольства, поинтересовался Параман. – Месяцы? Годы?
Глава Совета пожал плечами.
– Не думаю, что так долго. Талор сообщил, что сын Лирдана
владеет кое-какими навыками… Но так мастерски подделать
воспоминание и эмоциональный отклик без пролития крови не сможет
никто, а он даже не Посвященный. Однако проверить нужно, тут ты
прав. Когда дело касается Валлоров, проверять нужно все.
– Весьма лестно, – улыбнулся Параман.
Тарэм не ответил. Наклонившись вперед, он тяжело встал и,
хрустнув коленями, не спеша подошел к двери. Темная мантия тянулась
за ним, цепляясь за белый ворс ковра, будто гигантская тень.
– Будь твой отец жив, – уже в дверях обернулся жрец, подняв
внутренний засов, – он бы обрадовался новостям.
– К счастью, вся радость достанется мне одному, – не дрогнув,
процедил Параман, растянув губы в вежливой улыбке. – Доброй ночи,
Тарэм.
Оставшись наконец в одиночестве, Параман тихо выругался и, взяв
бокал, залпом допил теплое кисловатое вино.
«Как же не вовремя, – с досадой подумал он, глядя на
перебегающие с уголька на уголек искорки. – И родилась некстати, и
с дороги ушла, когда не нужно… Действительно, сплошное
проклятие».
О сне на ближайшие дни следовало забыть. Теперь, когда приговор
был озвучен и стал неизбежен, Параман мог продумать дальнейшие
шаги. Восковое лицо новорожденного сына, которое он не мог забыть
даже спустя столько лет, служило немым предупреждением и укором.
Допускать те же ошибки было бы безумием, равно как и ждать от
судьбы милости – уж что-что, а этого Параман никогда не видел. На
чудеса могли надеяться глупцы и женщины, он же привык опираться
только на факты и собственные силы.
«Пока разведка не предоставит мне труп отца или то, что от него
осталось, Лаусенс так и будет пустовать», – поразмыслив, решил он
и, взяв с камина писчие принадлежности, размашистым витиеватым
почерком написал несколько слов управляющему вотчиной. Тот знал,
что нужно делать.