Вдруг оборачивается и спрашивает, пока мы медленно плывём по асфальтированной прямой.
— Зачем Вы дали себя ударить?
— И что в этом такого?
— Как это что!? У Вас же кровь и там опухло всё.
Коснулся пальцем губы. Я бы сказал, где у меня опухло..
— Тут что ли?
— Да.
— Тьфу, ерунда такая. – Улыбнулся.
— Почему Вы не увернулись? Не успели?
— Не захотел.
— Как можно вообще не хотеть увернуться, когда на вас такое летит!?
Так мило взволнованно спрашивает, пытаясь отгородиться рюкзачком. Да не съем я пока, не сейчас.
— Знаешь, мы со Светошевым дружим лет семнадцать уже...
Она на мгновение посмотрела, но тут же уткнулась обратно.
— Когда мне было лет десять, родители переехали в этот город. Мать подала документы в неплохое, по её мнению, учебное заведение, так я и попал в один класс вместе с ним. Знаешь, я тогда был таким тихим, замкнутым, домашним мальчиком. Тем самым, кого обычно любят шпынять ребята поборзее и постарше, пытаясь самоутвердиться за счёт этого паренька, и старательно не замечают учителя. Видела таких? Вот тогда я уворачивался, семенил и боялся..
— «Но»? — Едва слышно.
— Меня посадили с Никиткой за одну парту. И в один из дней, когда мой ранец вновь выхватили и начали затаптывать малолетней гурьбой, Никитка, делавший всё это время вид, что меня не существует, не выдержал и кинулся на них всех... Один. Я же так и остался сидеть на своём исписанном не самыми приятными словечками стуле.
Снова посмотрела своими карими глазками с длинными ресничками. Лёгкий румянец, выжидающий взор. Заинтересовал наконец-то?
— Как думаешь, победил?
Пожала плечами. В ответ рассмеялся.
— Конечно же, нет, Кать. Но за это я до сих пор ему благодарен.
— А потом?
— Поплелся за ним после уроков. Он в тот день пришел в зал к своему отцу, получил нагоняй от него за ссадины и грязную форму, ткнул в меня пальцем, рассказав всё произошедшее. Я же забился на лавочку и просто следил за тем, как он пытается драться, снова и снова нападать на взрослого мужика такой же комплекции, как Никита сейчас.
— Захотели также?
— Да, наверное. Так и ходил смотреть, через месяц выпросил у матери перчатки и помчался с ними в зал. Получил от него в лицо в первом же спарринге, перетерпел и раз на десятый понял, что это не так уж и страшно, как он и говорил. Намного хуже, когда подставляешь спину, пытаясь сбежать от кого-то. — Улыбнулся, возвращаясь из давних воспоминаний. — Кстати, вот также, как ты сегодня.