- Что ты видел? – спросил он.
Я потёр нос.
- Ничего.
- Что ты видел во время своего приступа – тогда, третьего
сентября, - уточнил Каховский.
- Ничего, - повторил я.
Описал майору милиции увиденное глазами Оксаны Локтевой.
Подробно: всё, что запомнил. Упомянул о телевизоре, где пела Алла
Пугачёва. Сообщил о деньгах, которые пересчитывала девятиклассница.
Описал запомнившиеся мне детали обстановки в комнатах: сервант,
диван, ковры, календарь, фотообои. Добавил, что не заметил чужого
присутствия в квартире – если там и прятался посторонний, то
девчонка не подозревала об этом. Сообщил, что девятиклассница очень
хотела спать, будто наглоталась снотворного. И уснула быстро, едва
прилегла на диван. Виктор Фёдорович выслушал меня молча – не
перебивал вопросами. На время моего рассказа позабыл о сигарете. Он
лишь изредка кивал, будто сверял мои слова с собственными
наблюдениями или выводами.
- …Понял, что Оксана умрёт во сне, - сказал я. – Мне это
показалось очевидным: иначе бы не случился приступ. Вот только я не
знал, по какой причине она умрёт. Что это будет? Сердечный приступ?
Или отравление? Мне стало интересно. Подумал: может, я смогу ей
чем-то помочь? Ну там… скорую вызову, или кого-то из взрослых на
помощь позову. Думал даже с вами о Локтевой поговорить – потом,
ближе к этому воскресенью. Я узнал, где и с кем эта Оксана живёт.
Пару раз сходил к её дому на разведку…
Развёл руками.
- Дядя Юра, в тот раз я действительно не видел ничего для вас
интересного или значимого. Клянусь. Потому сразу вам ничего и не
рассказал – ведь там не было очевидного криминала. Ну а потом
подумал, что… говорить-то уже и не о чем.
Каховский дёрнул рукой, но не донёс её до лица: заметил, что
сигарета истлела до фильтра – бросил окурок в пепельницу, постучал
по рулю.
- Ну, не скажи… - произнёс он.
И тут же повторил:
- Не скажи…
Юрий Фёдорович вздохнул.
- Говоришь: девчонка спала? - сказал Зоин отец. – Вот почему мы
не увидели следов борьбы. Интересно…
Он посмотрел на меня.
- Считаешь: её усыпили?
Я пожал плечами.
- Может быть. Но я не уверен. Я не видел, как это сделали.
Каховский кивнул.
- Выясню этот момент, - сказал он. – Завтра же…
Старший оперуполномоченный вновь задумался – предоставил мне
возможность рассмотреть его профиль (с римским носом, как сказала
Надя).