Затем мы отстояли приличную очередь возле Главных Ворот.
Наконец, показали страже свои паспорта, и нас пропустили в город.
Там мы распрощались с дядей Захарием и его сыновьями, направившими
свои повозки к складам возле городского рынка. Через два дня они
собирались возвращаться в Гробини, и, по предварительной
договоренности, мы с Джулианом должны были к ним
присоединиться.
Если, конечно, я не найду себе работу.
А если найду, то домой поедет только Джулиан, чтобы провести все
лето в «Синих Холмах» и помочь папе с работой – таков был мой план.
Что было на уме у Джулиана, я не знала, а делиться со мной своими
мыслями он не спешил.
Повозки дяди Захария покатили, подпрыгивая на разбитой улице –
дороги в Милерине были под стать всей Южной провинции, – а мы с
братом свернули в проулок, ведущий к центру города.
Спешили поскорее уладить денежные дела, после чего собирались
отыскать постоялый двор «Красный Петух», принадлежавший папиному
старому знакомому. Там думали остановиться на эти два дня, потому
что казармы Джулиана, где он проживал во время учебы, закрылись до
осени.
У брата с собой было письмо, в котором папа просил приютить нас
за минимальную цену. Или же если возможно, то позволить нам жить
бесплатно, но дать шанс отработать свой постой.
При мысли о письме я украдкой вздохнула. Как бы мне хотелось,
чтобы папа больше никогда не унижался, составляя подобные
просьбы!
Наконец, впереди показались мощенные булыжником улицы центра
Милерина. Потянулись подновленные фасады особняков и уже успевшие
распахнуть свои двери кофейни и кондитерские, манившие меня
неведомыми сладостями на своих витринах. Были и рестораны, посетить
которые я не могла и помечтать. Но, надо признать, даже и не думала
мечтать.
Ехала себе спокойно рядом с Джулианом, поглядывая по сторонам и
рассматривая жителей Милерина. На улицах, несмотря на ранний час,
было довольно оживленно. По тротуарам чинно прохаживались пожилые
матроны, куда-то спешили молодые девицы с яркими лентами в волосах.
На их летних шляпках пестрели искусственные цветы, а у некоторых на
головах были целые клумбы. Заметила я и влюбленные парочки – звонко
смеялись, девушки кокетничали со своими кавалерами в щегольских
нарядах.
Глядя на них, я внезапно почувствовала себя бедной деревенщиной
– в застиранном дорожном платье и с простенькой лентой в косе. У
меня даже сандалий не было – вернее, они-то были, но такие, что я
постеснялась надевать в Милерин и приехала в сапожках, которые
подарил мне старейшина за очередную услугу. Мне – сапоги, Грезе –
половину свиной туши.