— Не хотел я тебе этого говорить, потому что сам ни черта не
разобрался. Переживал, что возьмешь ружье и пристрелишь меня на
месте, — уже спокойнее продолжил я. — А к вопросу о медведе...
Подозреваю, что браконьеры, в числе которых я находился, сделали
какое-то дерьмо. Может и я сам что-то натворил. Видимо, у нас там
произошел какой-то конфликт. Что произошло, хоть убей, не помню.
Очень хочу помочь тебе во всем разобраться, но не знаю с чего
начать...
Повисла напряженная пауза. Я ожидал реакции от лесника, но ее
все не было. Не знаю, правильно ли я поступил...
Старик продолжал смотреть мне в глаза так, словно он не человек
вовсе, а биометрический сканер, прожигающий насквозь. Как бы
скрывать мне теперь было особо нечего, поэтому внутренне я был
спокоен.
— Хорошо же ты головой ударился, — медленно произнес он, положив
ружье на стол. — Хоть и не понимаю, как такое может быть, но
почему-то я тебе верю. Странный случай. Выходит, ты как бы и ни при
чем?!
— Технически — да.
— Угу... Вот только медведю все равно, помнишь ты свои проступки
или нет. Он по запаху вычислил и теперь будет мстить. Тебя не
тронет, а вот все окружающие тебя люди для него — дело принципа.
Единственный способ его остановить — ликвидировать. Без вариантов.
Но в сложившихся условиях, это будет непросто. Отстрел медведей
запрещен охотхозяйством.
Вновь воцарилась тишина.
Егерь продумывал варианты. Затем он поднялся из-за стола, сунул
в рот сухарь. Захрустел.
А я спешно соображал, правильно ли сделал, что рассказал ему тот
несусветный бред?! О таких вещах кому попало не говорят. Кто знает,
вдруг дед сейчас реально слетит с катушек, возьмет ружье да и
разрядит, посчитав, что в меня бесы вселились?
Но к счастью, ничего подобного не произошло.
— Есть у меня мысль, кто может просветить по этому вопросу, —
наблюдая за мимикой егеря, произнес я. — Тот слабоумный детина,
Вязовскин. Его реакция была странной. Дураку ясно, он меня
знает.
Эти мысли не покидали меня весь день.
— Конечно знает, вы же в одной группе браноньерничали. Так...
Женька, вот что. Утром сходим к Алексею! — подумав, кивнул головой
Иванович. Затем снова взялся за бутылку.
Налил полстакана. Опять выпил залпом. Крякнул.
Кажется, его пробрало. Глаза начали косить, дикция слегка
нарушилась.
— Надо же как получается... — пробормотал он, глядя на меня
задумчивым взглядом, затем рассмеялся. — Ну и какая эта чужая
жизнь?