Вздрагиваю. Надо же, за всеми переживаниями я и забыла, что
не одна в лифте.
Неожиданно чётко понимаю, кто едет вместе со мной. Даже
прежде чем разворачиваюсь. Его взгляд отзывается мурашками по коже.
Медленно поднимаю на него взгляд, пытаясь напустить на себя
максимально дружелюбный вид. Увы. Лицом к лицу Макс подавляет ещё больше —
высокий брюнет с лёгкой щетиной, в меру мускулистый, уверенный в себе. А ещё
этот взгляд… Так смотрят те, кто привык быть хозяином положения.
Только не думать о папе…
— Этот лифт никогда не застревает. Уж поверьте, я знаю.
Он ехал, даже когда я пытался его остановить, — с лёгкой усмешкой
продолжает подонок.
Что-то в его глазах заставляет меня нервно отступить на шаг.
Макс смотрит необычно. Сложно даже сказать, как, но я снова жалею о своём
внешнем виде. Надо было одеться гораздо скромнее…
— Зачем? — тихо спрашиваю, даже не понимая, о чём.
Он приближается на тот самый шаг, на который я отступила.
Теперь в его глазах какие-то смешинки, словно я забавляю или даже умиляю его. В
сочетании с пристальным взглядом и действием это окончательно сбивает с толку.
Сложно сориентироваться. Я вообще не ожидала такого быстрого
столкновения с Максом, а он ещё и смотрит странно!
— Чтобы подольше побыть с одной милой девушкой наедине, —
многозначительно сообщает.
— Зачем? — только и повторяю.
Сердце колотится, как сумасшедшее. Кровь приливает к лицу.
Кажется, я начинаю сознавать, что означает этот его взгляд… И слова. Подонок
явно считает себя вправе говорить со мной пошлыми намёками только из-за моего
внешнего вида.
— Нам захотелось испытать кабинку на прочность, —
не сводя с меня глаз, вкрадчиво отвечает.
Машинально облизываю пересохшие губы. Взгляд Макса нагло
блуждает по мне, не давая сосредоточиться. Сердце колотится всё быстрее, а
ноги начинают подкашиваться.
Подтекст не отпускает. Он и в словах, и во взгляде, и в
сокращении дистанции. Макс очевидно дразнит: сейчас в лифте только он и я. Как
тогда у него, с той девушкой…
Мурашки безостановочно гуляют по коже. Всеми силами стараюсь
выглядеть невозмутимой, но в голове против воли мелькают образы… Макс и та
незнакомка. Вот он прижимает её к стене, а вот — задирает юбку… Их руки,
переплетённые пальцы…
Смущение резко заменяется яростью.
Делаю глубокий вздох. Как же я ненавижу этого мудака! Он
ведь всё это время жил ни в чём не бывало, наслаждался моментами, получал
удовольствие. Пока папа, несправедливо обвинённый, сидел в тюрьме. Он несколько
раз повторял, что невиновен, но кого это волновало? Всё решают деньги. У Макса
их в разы больше.