— Ладно, — не глядя на него, откликаюсь. Хотя меня
и не спрашивали.
— Ты боишься? — подонок спрашивает иначе. Так
непривычно мягко, осторожно, почти как в кабинете, когда просил посмотреть на
него.
Сглатываю ком в горле.
— А есть причина?
— Нет, — бросив на меня нечитаемый взгляд, Макс
уверенно сворачивает во двор.
Стараюсь отвлечься от внезапно яркого и почти болезненного
осознания, что мы наедине и совсем близко. Макс держится невозмутимо, отвлекает
меня непринуждённым разговором, но от этого не легче. Его чуткость раздражает.
Если он чувствует моё смятение, то что ещё может уловить? И будет ли при этом
таким участливым?..
Вдруг понимаю — было бы гораздо проще, если бы мы
противостояли открыто. Если бы Макс показал своё истинное лицо.
Ничего, каких-то полчаса — и я буду дома. А ближе к
ночи заедет Арина. Она останется до завтрашнего утра — мы уже договорились.
Только понимание этого помогает мне отвечать ему не простыми
односложными фразами, а поддерживающими диалог. Да и он получается довольно
интересным — темы самые разные, а в рассуждениях Макса чувствуются опыт и
знания. На какой-то момент мне почти удаётся забыть, кто передо мной. Я даже
несколько раз вполне искренне улыбаюсь, поворачиваюсь к нему, внимаю сказанному…
Но всё пропадает, когда мы приезжаем. Остановив машину, Макс
резко разворачивается ко мне. И я вдруг снова ощущаю, как кожу начинают покрывать
мурашки. Осознание, что я наедине с погубившим папу подонком, обрушивается
резко и оглушающе. Цепенею. И не успеваю сориентироваться с действиями —
взгляд Макса не позволяет.
Чёрт возьми, пора хотя бы пошевелиться! Иначе точно что-то
сделает он. Я вдруг понимаю почти наверняка — Макс так просто не отпустит.
Сердце яростно вбивается в грудную клетку, с каждым ударом
предупреждая об опасности. Внизу живота сжимается тягучий узел. В растерянности
непроизвольно поворачиваюсь к Максу и сталкиваюсь с его пристальным, горящим,
почти немигающим взглядом.
Сердце пропускает удар.
— Спасибо, я пошла, — наконец, вывожу себя из
оцепенения. Голос чуть дрожит, но звучит решительно и почти дружелюбно.
Сразу берусь за ручку двери, но тут же испуганно вздрагиваю.
Меня останавливает прикосновение Макса. Он кладёт ладонь на другую мою руку,
свободную и ближайшую к нему. Мягкий жест, недостаточный, чтобы удержать. Но я
почему-то замираю.