Я сошелся с ними с год назад, когда бывшие институтки, сиротки,
в силу ряда причин внезапно оказались на улице без малейших средств
к существованию. Вот в этот сложный период своей жизни они и
встретились мне одним дождливым осенним вечером.
История нашей встречи была банальна, как пьяный удар ножом в
трактире. Девочек попытался прибрать к рукам
Виктор — местный сутенер, но, на его беду, мне в тот
вечер не сиделось в четырех стенах. В итоге Виктор отделался
сломанной рукой и челюстью, но остался жив, за что потом искренне
благодарил, а девочки переехали жить в мой дом.
Да, несмотря на низкую доходность работы, у меня все же имелся
собственный двухэтажный особняк, доставшийся по наследству от
родителей, в достаточно спокойном районе. Первый этаж я использовал
под рабочее пространство — там находились приемная,
небольшая библиотека и кабинет, а второй — жилой, его я
предоставил сестрам в полное владение, оставив себе лишь
родительскую спальню.
От сестренок я ничего не требовал, живут и пусть живут, места
хватает, но они как-то внезапно взяли бразды правления в
собственные руки. Вскоре дом сиял чистотой, которой он не видел уже
лет пятнадцать, с самой смерти родителей. Слуг я не держал, время
от времени пользуясь услугами приходящих уборщиков. Поэтому дом
преобразился — настолько он обновился, очистившись от
пыли, заблестев свежевымытыми стеклами и натертым паркетом. А уж
как сестры готовили! Пальчики оближешь!
Интимная же наша жизнь также началась по их личной инициативе.
Клянусь, я не принуждал ни одну из них к близости и даже в мыслях
этого не держал. Но однажды вечером в мою спальню пришла Лиза, а на
следующий вечер — Петра.
Близняшки, похожие как две капли воды лицами, были разные, как
день и ночь. Лиза — солнечная, скорее рыжая, чем русая,
обладала веселым, живым характером, много смеялась и болтала, даже
когда этого не требовалось. Петра же характер имела мрачный и
предпочитала красить волосы в радикально черный цвет, говорила
мало, но в постели оказалась необычайно темпераментной и страстной,
видимо компенсируя этим свою обычную нелюдимость.
Признаюсь, в те дни я был слегка шокирован происходящим. Нет, я
вовсе не относился к числу пуритан, и на общественное мнение мне
было глубоко наплевать, но жить сразу с двумя, как с
женами, — это даже мне казалось несколько чересчур. Но
сестры убедили меня, каждая по-своему, что волноваться совершенно
не о чем и что это исключительно их личный выбор, а уж мое
дело — принять его или отвергнуть и выставить их из дома.
Разумеется, выгонять их я не собирался.