– Где ты училась водить? – с трудом выговаривая слова,
умудрился спросить Никита. Неболет несколько секунд летел почти
горизонтально, и инспектор даже не заметил, как от избытка эмоций
непреднамеренно перешел на «ты».
– Папа учил!
«Надо будет этому папе сказать большое человеческое
спасибо!» – подумалось Никите.
Один скайт безнадежно затерялся где-то в переулках, но два
оставшихся упорно висели на хвосте, постепенно подбираясь все ближе
и ближе.
– Нам не оторваться, – закусив губу, сообщила
Даша. – Но если дотянем до ближайшего патруля, то…
Они дотянули. Еще через несколько минут сумасшедшей гонки скайты
вдруг исчезли, как по мановению руки, а машину рыжей вынесло прямо
к трем бронированным полицейским неболетам.
– «Ока» номер «семь, семь, восемь, дикая», немедленно
приземлитесь! В противном случае открываем огонь на поражение!
– Дикая? – удивленно переспросил Никита.
– Ага, – внезапно смутилась рыжая. – Меня так
друзья называют…
Никита улыбнулся краешком губ, но, взглянув на взъерошенную и
раскрасневшуюся от пережитого стажерку, не выдержал и расхохотался
во весь голос. Даша недоумевающее посмотрела не него, а через
мгновение уже смеялась сама.
Четверо полицейских, осторожно приблизившись к опустившейся на
землю машине, обнаружили двух совершенно невменяемых от приступа
смеха молодых людей, и на всякий случай вызвали по рации
скорую.
– Да-с, любезный, заварилась тут каша, надо признать…
Иван Тимофеевич Шварц, бывший боевой абордажник крейсера
«Победа» дослужившийся до звания капитана, а после окончания
военной кампании переведенный на должность начальника Алдайского
отдела царского департамента полиции с вполне заслуженным
повышением до звания майора, неприязненно смотрел на Гагарина.
Этот молодой человек не понравился ему чрезвычайно. Во-первых,
как раз именно тем, что он был молод просто-таки до неприличия. Ну,
сколько ему там исполнилось: двадцать или уже двадцать один? Как
можно в таком возрасте заниматься серьезными делами? И уже, видите
ли, особый уполномоченный столичного Департамента по надзору за
колониями. А значит, имеет право чуть ли не отдавать приказания
самому Шварцу. А такое право надо еще заслужить! По крайней мере,
Иван Тимофеевич вовсе не собирался потакать столичному выскочке и
намеревался сразу поставить того на место.