Во время моей тирады беломорина успела потухнуть и сейчас жутко смердела. Я скорей бросил ее в пепельницу. Следователь смотрел на меня, подперев подбородок кулаком.
– А Иваныч кто? – полюбопытствовал Плешков.
– Вампир.
– Кто, кто? – оторопел он.
– Вампир. Они вместе ко мне пришли. Иваныч и Пискарик. Им жить негде было. Иваныча мать из дому выгнала – он крови, видите ли, боится, а Пискарик – жертва научного эксперимента.
– Знаете, Орловский, много чего я слышал, за свою практику, но такое… Вы сами-то в это верите? – на его лице отражалось откровенное то ли недоверие, то ли любопытство.
– Не верите? Если хотите, то можем пойти ко мне. Я Вас с ними лично познакомлю. – я не понимал его недоверия и потому обижался. Плешков только скептически усмехнулся.
– А вы думаете, что мы еще не были у Вас дома? Были. По долгу службы. – доверительным тоном сообщил он мне. – Никого нет. Только по всему дому валяются пустые банки из-под сгущенного молока, а на балконе – горы пустых бутылок. Всевозможнейших. Странный у Вас вкус…
– Да не у меня, – перебил я его. – А у Иваныча и комара. Один сгущенку лопает, а другой – соки, напитки… А то, что вы их не видели – ни о чем не говорит. Может они спрятались?
Представитель власти только молча качал головой , явно не веря, что от них молено спрятаться. Я распалялся все больше и больше, рассказывал случаи из нашей с Иванычем жизни… Безрезультатно. Он только покачивал да покачивал головой. А моя голова наполнялась пульсирующей болью. То ли от болезни, то ли от моих же воплей, которыми я пытался убедить в своей правдивости этого недоверчивого типа.
– У Вас есть что-нибудь от головы? – резко перескочил я на другую тему, понимая, что зря напрягаю горло.
– Парацетамол пойдет?
– Давайте. – я проглотил таблетку не запивая. Потом откинулся на спинку стула, прикрыв слезящиеся глаза рукой. Скорее всего меня где-то продуло. Нет ничего хуже, чем простудиться летом. Да еще в такой ситуации. Как хорошо было бы подремать сейчас на диванчике. Но голос следователя мешал окунуться в сон.
– Попробуйте рассказать все с самого начала, может тогда все прояснится и мне удастся поверить Вам?
– Рассказ будет долгим, – предупредил я его. Однако поудобнее устроился на стуле, прикурил новую папиросу (несмотря на боль, свившую себе удобное гнездышко в моем черепе) и начал рассказ.