Бланш выпрямилась в своей каталке, чувствуя настоятельную потребность сказать что-то в защиту Джейн.
– Да нет, Эдна, уверена, что все не так уж серьезно. Мне кажется, я понимаю Джейн. Она всегда была немного неуравновешенной, а в последнее время просто перенапряглась…
– Может, и так, – перебила ее миссис Ститт, – и все равно я считаю, что вы сделаете правильно, если направите ее к своему доктору. Понимаю, вам трудно увидеть то, что вижу я. Вы не выходите из дома, вам не с чем сравнивать, но, мисс Бланш, в последнее время… я просто начинаю за вас беспокоиться…
– Эдна!
– Нет, я не утверждаю, будто она совсем того – или что-нибудь в этом роде. Этого я ни в коей мере не утверждаю, но она становится… как бы это сказать, безответственной. Взять хоть то, что произошло сегодня утром. Само по себе это не так уж важно… Словом, иногда мне становится страшно, как подумаю, что вы с нею дома одна – особенно когда она напивается. Просто заснуть не могу, честное слово!
Бланш печально и беспомощно посмотрела на миссис Ститт. Она не могла заставить себя слушать эту женщину дальше. Быть может, все так и есть, быть может, как с годами вырабатывается привычка к боли, точно так же вырабатывается она и к разного рода странностям. Но Джейн ее родная сестра, единственный по-настоящему близкий ей человек во всем мире. Она отказывалась верить, что ее припадки становятся опасными. Во-первых, не так уж они и часты, Бланш привыкла воспринимать их как некий недуг, с которым она вынуждена мириться, как Джейн мирится с ее инвалидностью. Из них двоих Джейн хуже: все эти годы она прикована к беспомощной несчастной калеке, при которой, по сути, выполняет роль сиделки. Так разве не естественно, что время от времени она срывается и восстает? «Если бы только я послушалась Марти тридцать лет назад, – простонала про себя Бланш, – если бы в глубине души не понимала, что, общем-то, это моя вина…» Она посмотрела на миссис Ститт. Та нервно потирала руки.
– Вы явно преувеличиваете, – слова Бланш прозвучали резче, чем ей хотелось бы. – И вам совершенно не о чем беспокоиться.
Сразу почувствовав перемену в ее тоне, миссис Ститт густо покраснела и смущенно потупилась.
– Вы правы, мисс Бланш, – сказала она, – это не мое дело. Наверное, лучше бы мне держать свой длинный язык за зубами.