В качестве главных особенностей биогеографии внутриконтинентальных вод Я. И. Старобогатов (1970) указывает общие черты биоты разных побережий одного водоёма и заметные различия её на похожих берегах разных водоёмов, а также наличие вертикальных комплексов биоты, сменяющих друг друга от поверхности воды ко дну.
Своеобразие островной биогеографии оправдывается обычно размерными категориями: площадью острова, удалённостью его от других участков суши, в частности материков и т. д. (Воронов, 1973; Лёвушкин, 1982).
Однако при внимательном и непредвзятом анализе все подчёркнутые различия, во-первых, не выглядят альтернативными, а во-вторых, не такими уж и значимыми.
Прежде всего, граница между водной и сухопутной аренами жизни никогда и нигде не бывает линейной и резкой. Обе среды взаимопроникают друг в друга, “как ингредиенты в коктейле”. Реки на суше исполняют роль, аналогичную течениям в океане, и напоминают многократно разветвлённые щупальца, которыми гигантский кальмар-океан пронизывает тело суши. Такая зона жизни, как приливно-отливная полоса, достигающая местами десятков километров ширины, лишь условно входит в компетенцию морской, озёрной или речной биогеографии. На самом-то деле она по времени бывает сушей не меньше, чем водоёмом. С другой стороны, подавляющая по площади часть суши имеет под собой мощный слой подземных, грунтовых или почвенных вод. В почве большинства территорий на водную фазу приходится 30–50 %, а в болотах и тундрах – 90 % массы. Кроме парообразной влаги в любой почве имеется вода капиллярная, корпускулярная, пластовая, гравитационная хотя бы короткое время. Она, как и в океане, передвигается в почве нисходящими, восходящими, горизонтальными потоками.
Вертикальный градиент горной суши выражен не слабее, чем в океане. Есть он и на равнинах, обусловливая ярусное распределение жизни не менее выразительное, чем в водоёмах (там – плейстон, нейстон, планктон, нектон, бентос; здесь – дендро-, хорто-, герпето- и геобиос). Суша засолена не в меньшей мере, чем океан или гипергалинные озёра. Пестрота геохимического фона на суше проявляется не слабее, чем в океане. Наконец, непрерывность океанического пространства является относительной. В исторической ретроспективе крупные морские бассейны надолго становились изолятами. Наоборот, отдельные редкие верхушки срединно-океанических хребтов, торчащие над водой, когда-то давно, в первую фазу раскола Гондваны и Лавразии, находились в середине этих палеоконтинентов. Следовательно, как и в случае с таксономическими подразделениями, “средовые биогеографии” имеют право лишь на условную автономию, исходя из конъюнктурных соображений. У них разные приёмы работы, разные приборы для учёта организмов, разные транспортные средства. В морской биогеографии очень нуждается рыбный промысел, а остальные разделы ему нужны, как слепому – лорнет. Но методологически они едины.