– Мы, э-э-э…, предлагаем тебе серьёзную работу. В Орле, э-э-э…, кроме нас и не осталось уже старых групп, профессиональных, – кривлялся вокалист, про себя представляя, что ведёт серьёзные переговоры. – Поэтому ты не должен промахивать репетиции, а тут и запись альбома, э-э-э…, вот-вот может случиться, как бы.
– Ясн, – медленно смог я кивнуть, а через две недели мы уже играли на каком-то сейшене, а это уже много значит, это всегда круто, это эмоции через край, вызов самому себе, зажигать со сцены, делиться своей энергией – вот так бы я сказал, если б был похож на своего вокалиста. Я волновался, но моих партий всё равно не было слышно. Не было слышно и Антохиных соляков, а ритм-гитара ревела, как так и надо – пьяная свинья звукорежиссёр стоял у сцены, орал и строил «козу».
Именно на этом первом выступлении я увидел группу «Рассвет Луны». Три пацана и невысокая девчонка. Она стала спиной и, пока ребятки протянули первый аккорд, громко прошептала: «Мы группа Рассвет Луны». Ага, привет вам. Поехали, слова на английском, куплет в стиле реггей, а потом припев просто нахрен снёс всю башку: она заорала, захрипела, заискрилась. Харизма девочки была очевидна. О таком не думаешь: да или нет? Организм начинает воспринимать мир иначе, вся кровь сразу говорит «Вот оно», и просто задыхаешься от радости.
Где-то месяц спустя я узнал, что от них ушёл басист.
Пэйджу легко было быть крутым гитаристом – у него был отличный басист Джонс.
– Антоша, познакомь меня с ними, – попросил я.
– А что, хочешь сайд-проект? – сгримасничал Антоша. – А нас бросаешь?
– Да я на две группы – спокойно. Они ж крутейшие. Ты слышал, как их вокалистка поёт? Как её зовут, кстати?
– Наташа. У них репа в четверг, приходи. Там ещё и барабанщика нет, я пока заместо стучу.
– Просто вот так, бери и приходи?! – обиделся я.
– Ну да, а чё?
– Ну ты хоть предупреди, что: можно ли придёт басист, охрененный, хочет с вами играть.
Наташе было семнадцать, гитаристу Семёну – восемнадцать.
Как я понял уже на репетиции, Антоша предупредил их минут за минуту до того, как я явился. Скорее всего, увидел меня издалека с чехлом в руке и: «А кстати, сейчас придёт…»
Я сразу решил, что буду играть много нот. Под Натахин вокал и музыку, напрочь лишённую гитарных соло, это был бы лучший вариант. Первая песня называлась «Хор», что в переводе означает – шлюха. Одни и те же четыре аккорда на вступление, куплеты, припевы, проигрыш. Я извращался, как мог, чтоб разнообразить аккомпанемент: В начале ничего не играл, вступал со словами и брал ноты повыше, потом сбивочка, чтоб в мощном припеве дёргать глубокий низ, где только раз на сильную долю высоко фа, и тут же её на первом ладу для контраста.