В абсолютной звенящей тишине комнаты Нестор слышал каждый удар своего сердца, как воздух каждого вдоха и выдоха шуршит о стенки его ноздрей. Во рту пересохло и лёгкое чувство тошноты заставило присесть на край кровати. Он впервые отчётливо ощутил пугающее ощущение робости, перемешанное с ещё не осознанным до конца волнением от всей серьёзности и ответственности положения, выход из которого назад уже потерян навсегда. Отдышавшись и подойдя к окну, Хрулёв долго смотрел на укутанный лёгким, искрящимся снегом лес, дозами принимая осознание потери его жизнью подобной лёгкости и белизны.
Многие годы Нестор, мечтая о нечто подобном, грандиозном и масштабном, где ему отведена главенствующая роль идеолога, принимающего решения и отвечающего за всё предприятие, представлял это совсем не так. Увлекательность, задор, кураж, простота, отсутствие подводных камней, безграничный фонтан идей и возможностей… тех, фантазийных, сменило реальное ощущение ответственности и мобилизации всех возможностей лично его, Нестора Хрулёва. Казалось, гнёт предстоящего физически ощущался плечами.
Нестор наполнил ванну и погрузился в воду.
К вечеру уверенность возвратилась к Хрулёву, восполнив свою потерю процентов на восемьдесят.
– В конце концов ты сам этого хотел, – успокаивал себя Нестор, – воистину: бойся своих желаний, иногда они исполняются! Но взялся за гуж – вейся как уж!
Схлынувшие адреналин и волнение уже не мешали насладиться всей прелестью вкусового букета ужина из морепродуктов. Хрулёв любил морепродукты и ел их при любой возможности. Запив финальный маринованный гребешок вином, Нестор плюхнулся на кровать; собирать ему, в принципе, было не чего – все вещи умещались в одном чемодане, плюс сумка с документами и деньгами. Нестор вернулся в ванную и побрился. Во время процесса он даже негромко насвистывал. Видимо вино делало своё дело.
Он заснул быстро, сказалось волнение и предыдущая неполноценная ночь в плацкарте. Он даже не успел по привычке ни о чём задуматься, провалившись в сон. За окном кружилась декабрьская вьюга, царапаясь колючими снежинками в стёкла окна, за которым ритмично посапывал завтрашний принимающий решения и отвечающий за всё предприятие идеолог.
Хрулёв не любил летать. Нет, самого полёта на самолёте он не боялся, но плохо переносил перепады давления. Перспектива передвижения на небольшом частном реактивном самолёте не радовала Нестора изначально, а узнав, что лететь придётся около двадцати часов, с двумя посадками, привело его в лёгкое уныние.