Пришла пора козлу болеть,
Всё прыгал, бегал, веселился,
С козлихами плейбойствовал, резвился,
Пил пиво и вино, обжорствовал не в меру.
И вот схватило так, что лёг пластом,
Не пошевелить и ни копытом, ни хвостом.
«Да, – думает козел, – уже старею,
Недолго так, совсем и околею».
Козёл тут вспомнил, что ему когда-то где-то говорили,
Что раньше все болезни к небу просьбами лечили.
Ну, раз уж подыхать, тут не до сантиментов.
Наверное, надо пробовать в последние моменты.
И вот воздел козёл два бельма к небесам
И стал просить, но уж не верит в это сам.
Всё у него болит и ноет,
И даже просьбы боль не успокоят.
Но просит (делать что!), не подыхать же молча!
И стонет к небу, чтобы сняли порчу,
Чтоб полегчало, силы чтоб вернулись
И чтоб копыта снова шли и гнулись.
И вот козёл наш ножками задрыгал,
От радости, что легче стало, слёзками забрызгал,
Ну вот уже поднялся через день и побежал,
И о болезни больше своей не вспоминал.
И ну давай козёл от радости беситься,
Ведь надо ж было с неба так здоровью повалиться!
Уже забыто всё, как будто так и надо,
Проснулся голод у козла, ну вот, опять досада.
Глядит козёл – плетётся заяц чуть живой,
Хромает, помирает, так больной,
Морковку тащит еле-еле и никак не покусает,
И видно, что от голода, болезни он страдает.
Козёл его боднул, отнял морковку, зажевал.
«Шатаются, болтаются тут разные», – сказал.
Ужасно, ты совсем недавно был больной и подыхавший,
Сейчас ведёшь себя, как будто не болел и в рай попавший!
Да, басня бы – урок.
Вот все, кто, как козёл, у неба просят, получают,
Ну а потом ведут себя по-хамски, быстро это забывают.
Пусть каждый из козлов запомнит, что под небом ходит
И в следующий раз уже там пониманья не находит!
Иллюзия, что мир не совершенен
И будто нас никто не понимает,
Для нас лишь значит иногда одно,
Что человек в иллюзиях витает.
И если все вокруг тупят
И только дураками мнятся,
То это тоже значит лишь одно —
С небес на землю нужно опускаться.
И может получиться: все вокруг не виноваты,
А самая большая из ошибок – это ты.
Прозрение для многих – крах иллюзий, мирозданья,
Ведь каждый думает – он эксклюзивное созданье.
Ведь может думать саранча,
Что всё в ней идеал и совершенство.
Но, слава богу, и господь не допустил
И за обжорой саранчою – не главенство!