объявила его изменником и заочно приговорила к смертной казни? Он неожиданно вспомнил о мерзкой привычке грызть ногти, за которую его, ещё курсанта, часто секли в Академии вне очереди в любой день недели.
Положение складывалось тревожное. Если Империя позволит одной из самых богатых и развитых провинций выйти из своего состава, престиж «великой и могучей» державы пошатнётся, а блеск её непобедимости померкнет в глазах противников. Если же они вмешаются во внутренние дела Кеблоно, успевшего весь Иной Мир известить о своём суверенитете, Арагонна и Мармудай мгновенно начнут политическую травлю сильной соседки. Многие простые горожане активно поддержали революционеров; толпы жителей хлынули к воротам Республики, которые всегда были открыты для единомышленников. Самому престолу грозили нешуточные проблемы, а Кларк и Влеона ничего не делали! Король бушевал и в пылу гнева принимал решения одно другого хуже, а Королева сидела с понурым и печальным видом, неотрывно глядя в пол.
– Он нас бросил… он нас предал… – шептала она, явно имея в виду Ноули Виллимони, который подло переметнулся на сторону заговорщиков и теперь хвастался из-под защиты стен Кеблоно, что помогал расправиться с остатками режима наместника.
– Я немедленно начинаю поход против этих еретиков! – гремел Кларк, потрясая кулаками в воздухе.
– Ваши Величества, будьте тверды и терпеливы, – увещевал их Фолди, – может, нам удастся наладить дела без вмешательства оружия…
– Вы собрались улещать этих собак, когда они за Вашу голову готовы развязать войну? – издевательски поинтересовался Кларк, сощурившись. – Воистину, это необходимо! Никто не посмеет сказать, что я начал поход против кеблонцев; они сами бросили мне вызов, а я, как потомок великой фамилии, носитель голубой Королевской крови, этот вызов принял!
– Но… Арагонна и Мармудай попытаются опровергнуть даже утверждения о Вашем несомненном благочестии, Ваше Величество…
– Молчать, Фолди! – заорал на него Кларк, и первый министр даже слегка вздрогнул.
Король никогда не позволял себе кричать на своего любимца, как на шелудивую дворнягу, случайно подвернувшуюся под ноги. Фолди почувствовал, как его изнутри сотрясает ненависть по отношению к бестолковому Кларку. Этот хевилонский пень привык, что перед ним дугой гнутся даже равные ему по положению правители, и потому заткнуть рот какому-то невзрачному дворянину, хоть тот и дослужился до наследуемого герцогского титула, считал для себя даже полезным. Фолди отчаянно закусил губу. Между тем Кларк продолжал бормотать, как в бреду, стреляя по сторонам безумными взглядами: