Радостного и мрачного времени)
Гёте
Навстречу вышел маленький человечек с близко посаженными глазами и кривым носом. Глаза у человечка были серые и мутные; он озирался, приглаживая волосы, и кланялся, то и дело сминая гладкое и блестящее, точно лакированное, лицо почтительной улыбкой.
Жаль, что он так молод, – подумал тогда Меттерних. – Ему пошла бы старость. С лица сошёл бы лак, глаза бы скрылись за очками, а волосы, если останутся, поседеют и будут иначе смотреться, даже растрёпанные. А сейчас – сколько ему лет, этому суетливому чиновнику? Чуть за двадцать в лучшем случае.
– Судьба любит шутить, – сказал Меттерних. – В обоих нас течёт немецкая кровь, вы служите России, я – Австрии, но встретились мы всё-таки в Дрездене.
– Удивительно, – чиновник шарил глазками по костюму Меттерниха. Видно было, что он не находил в сказанном ничего удивительного.
– Слышал о вашем отце, – Меттерних подошёл поближе. – Что же, давно вы здесь?
– Почти год.
– И, видимо, надолго?
– Как велят дела русской миссии, – пожал плечами человечек. Меттерних понял, что кривоносый собеседник в силу тщедушного сложения и маленького роста смотрит снизу вверх. Этого нельзя было допустить, иначе дружбе не бывать. Тогда Меттерних отставил ногу и ссутулился, чтобы казаться ниже, да ещё заставил себя опустить руки, по давней привычке сложенные на груди. Это помогло. Человечек осмелел и даже продолжил, – Вы ведь тоже не выбираете, куда направят вас главы посольства.
– Не выбираю, – Меттерних поднял руки и улыбнулся: «сдаюсь, вы правы». – Все мы заложники службы. Я, кстати, тоже недавно в Дрездене.
Человечек не мог сообразить, зачем разговаривает с ним австрийский посланник, пусть и не слишком, кажется, важный. Нужно ли ему что-то? Скучает ли? Будет ли задавать вопросы, на которые запрещено отвечать? – хотя что может выведать австриец у мелкого служащего иностранной коллегии?
– Вы, должно быть, родились в Берлине? Слышно по вашему выговору.
– Я родился на корабле, – смущённо улыбнулся чиновник. – И через три часа после моего рождения корабль причалил в Лиссабоне. А в Берлине я учился, а сейчас был при старом министре до самой его смерти.
– Новый царь, новый министр… Да, Россия обновляется, – сказал Меттерних. – Вы не находите в этом высшей закономерности? Я живу дольше вас и научился замечать, как в один-два года одна эпоха сменяется другой, а вместе с прошедшим временем умирают и его подданные.