1
Всё то, что я хотел бы видеть поутру —
в моём окне – пожизненно – до ветки —
бесстыдно-голой, в парке, не углу —
опять кончается, увы, балконной клеткой…
и чем-то проезжающим под ним —
толи машина в чёрной оболочке…
толи автобус, крашеный, как мим,
что в вымысле своём дошёл до точки
и стал самим собой – уже – в стекле,
то есть – замёрзшей веткой или тенью,
что так бесстыдно тянется ко мне,
отодвигая странные виденья —
автобусов… Туман через стекло
вползает в комнату и ничего не видно…
балконная решётка – всё одно —
стоит на месте в позе пантомима,
не двигаясь, не убыстряя шаг,
чтобы не портить общую картину —
пейзаж и так – бесстыдно – слишком наг,
хотя трава – ещё наполовину
истёрлась только медленным дождём
и первым снегом, выпавшим досрочно…
но глаз – опять – о чём-то о своём
моргает в даль… и ставит многоточья.
2
Где же та птица, которая мне прокаркает
в восемь утра понедельника, что на работу —
больше не надо… а после на шляпу накакает,
как бы – на счастье, которого очень охота,
чтобы во вторник – не вспомнить и в среду – не вымолвить —
как это будет в четверг… или, может быть – в пятницу…
или в субботу, наверное, взбалмошно выглядеть…
Вот ведь – опять – воскресенье – пинает под задницу.
3
Девица, проходя, кивает мне —
здоровается, будто – издеваясь…
всем видом говоря, что на войне —
убитые – не так преображались,
как я в свои неполных шестьдесят…