Пассажиры с подвыпившим бедокуром и водителем, заинтригованные неожиданным поворотом, ждали ответа, сконцентрировав внимание на журналисте.
– Он сказал «землятшок», понимаете, – продолжил писатель, делая шаг вперед, чтобы его могли разглядеть и задние ряды, – Я, между прочим, почти всегда безошибочно определяю собеседников по прононсу. Окающие, акающие, съедающие гласные… Сколь необъятна Россия, друзья! И стоит где-то услышать несколько слов от попутчика, как уже видишь – Кубань, Вологда или Тула перед тобой. Свой особенный русский язык и у белорусов, с их непередаваемым «символичшно», у одесситов, что подчеркивает необъятное пространство русскоязычного мира. Мы – разные грядки одного большого и плодородного огорода. Так зачем же нам ссориться, друзья?
– Это чо? – первым очнулся шаврик в рыбацкой шапчонке, – И меня по базару определил? Ну-ка скажи – откуда я?
– Ты? – Рассмеялся словоплет, – Местный ты! Беззубый просто. И, видимо, слегка сидевший.
Легкий смешок пробежал по салону.
– Слегка, не слегка, – раздосадовался пассажир, – Вова загрызет и тем, что есть. Любого.
– Ну-ну, Вова, не надо буксовать, мы не из пугливых, – посланник мира похлопал пройдоху по плечу, – Все хорошо! Тебя все уважают! Смотри, твою остановку проезжаем!
– Ё! – воскликнул фуфлыга под очередной смешок в салоне, – Зема, двери открой, тебе говорю!
Водитель, утомленный подобной братией, справедливо решил, что лучше от попутчика побыстрее избавиться. Фигура в шапочке «Фишер», подхваченная инерцией резкой остановки, скатилась по ступенькам вниз, по ходу полета задев перегородку, едва не ломает уже основательно истрепанный пластик.
– Гад! – прокричал «землятшок», оказавшись снаружи и показывая кулак автобусу.
– Сам ты гад, – себе под нос процедил извозчик, прибавляя ходу своей дребезжащей колымаге.
Фишер, оставшийся наедине со своей добычей, стоя на вершине грязного снежного отвала, потрошил подрезанный кошелек редактора. Среди скидочной карты на услуги фотографического салона, пары банковских карт, не имевших для воришки никакой практической ценности, лежала весьма оскорбительная сумма в пятьдесят рублей. «Землятшок» сплюнул с досадой, подбросил портмоне в воздух и со всей хмельной дури влепил по кошельку самым кончиком башмака из спилковой кожи.
– Это правильно, молодой человек, что вы вмешались, – как-то невзначай бросила писателю толстуха, подбирая крепче к груди свой рваный тюк, – Если бы не вы, дракой дело бы кончилось.