Он даже не понял сразу, что произошло. Какая-то сила оторвала его от земли, он взлетел в воздух и оказался в мощном захвате сильной руки. Перед глазами всё вертелось и мелькало. Всё смешалось в немыслимой какофонии звуков. Ржание чьей-то лошади, топот копыт, утробное урчание охотничьих псов, отдалённые крики людей и ужасный душераздирающий рёв медведя. Это был предсмертный рёв боли и обиды.
Молодой дружинник Всеволод первым рванулся на помощь, благо был невдалеке. Разогнать своего коня он не успел и потому вложил все силы в удар копья. Наконечник вошёл зверю под левую переднюю лапу и пробил бешено стучавшее сердце. Огромный, тяжёлый зверюга не упал, а лишь пошатнулся и опустился на передние лапы, но движение своё прервал парализованный болью. Копьё так и осталось торчать в его боку. Этого замешательства хватило молодому удальцу, чтобы поднять своего послушного коня в воздух. Опытный боевой конь смело перелетел через медведя и опустился как раз там, где готовился погибнуть юный гур. В то же мгновение сильная рука воина схватила несостоявшуюся жертву медведя за одежду и, подбросив в воздухе, перехватила его поперёк тела. Конь рванулся вперёд. Медведь, было, сделал попытку в последнем рывке зацепить круп коня, но не успел. Его остановила тяжёлая секира воеводы Зубра и второе копье ближайшего дружинника. Череп медведя треснул, брызнув в стороны кровью и месивом мозгов. Зверь не умер сразу, он ещё метался какое-то время, но это была уже агония.
Всеволод уже сдерживал своего коня, когда убедился, что опасность миновала.
– Ах ты, господи, и куда ж ты, малец, полез поперёд всех?! – попенял он нерадивому охотнику.
Скрывшись за густым ельником, остановил коня и только тут заметил, что шапка скрывавшая лицо юноши слетела, освободив водопад серебряных волос. Но ещё больше удивился он, когда рукой почувствовал, что держит не мужское тело. Чувствовалось это даже через несуразную долгополую меховую накидку.
– Пусти, задавишь, – раздался сдавленный голос спасённого.
– Мать честная, да никак девица?! – удивлённо произнёс дружинник, усаживая перед собой бывшего юношу.
– Пусти, говорю, пусти! – ещё настойчивее потребовала девица.
– Чудно, диво дивное, вот так волшебство! – ещё больше удивляясь, разглядывал Всеволод спасённую им девушку. – Да бывает ли на свете белом такое чудо небывалое?!