– За грехи наши и царя нашего ниспослано будет нам наказание!
– Это же ведунья Варвара, – пронеслось по площади.
– Да колдунья она, небось сама и наколдовала! – раздался злой голос.
– Окстись, да никому никогда она вреда не делала, – возражали злому голосу.
– Готовьтесь люди добрые к бедам великим и тяготам непомерным, – кричала старуха-ведунья. – Царь наш рассудком помутился, и царица когда очнётся, память потеряет!
– Ты старая ведьма, пошто это кликушествуешь, чего про царскую фамилию речи паскудные ведёшь, зачем народ баламутишь?! А вот мы тебя сейчас скрутим да на суд. – заревел из толпы старшина стражников.
– Попомните, да поздно будет! – крикнула в последний раз старуха и юркнула в толпу.
Да и пропала насовсем. Как ни пыталась стража отыскать колдунью, всё без толку. Исчезла, будто не было её никогда. И никто больше не видел её ни в городе, ни в окрестностях. А меж тем столица гудела слухами. Придворные мудрецы и астрономы с астрологами никак не могли понять: как могли они так грубо просчитаться. Не должно по их расчётам быть затмения в этот день. А приезжие удивлённо заявляли, что не было никакого затмения. Оказывается, затмение видели только в Мураване. Этот факт ещё больше будоражил умы и вводил в заблуждение. Да к тому же из дворца просочились слухи, что царица и впрямь очнулась, да только не узнаёт никого, кроме супруга своего. И помнит только молодость свою. Новорожденный младенец родился мёртвым, а царь Всеволод с горя рассудком помутился. Видать права была ведунья, а может это она сама и наколдовала? Да кто ж теперь разберёт?
А в далёком селении Пороги, что расположилось у реки Великой в предгорьях Каринских гор, как-то остановилась старушка-паломница, прося у жителей милостыню на пропитание. Была она седая и сгорбленная. Одной узловатой рукой держалась за посох, а другую с высохшими пальцами протягивала за подаянием. Босые ступни её грязны и избиты дальней дорогой. Кожа на них огрубела как копыто и потрескалась. Сморщенное лицо сильно обветрено и загорело, но на нём сияли добрым светом ясные зелёные глаза. Одета она была бедно, почти по-нищенски, но дыры аккуратно заштопаны и умело пришиты заплаты. Голова повязана чистым белым платком. А под платком аккуратно зачёсаны седые волосы. Поношенные чуни из толстой кожи заботливо подвязаны к заплечной котомке. Видно берегла старушка свою обувку.