– Вон отсюда! Быстро!
Не прошло и минуты, как раздосадованный разведчик остался на палубе наедине с двумя пленниками.
Веревки больно стягивали запястья. Голова кружилась. Опаленные места нещадно болели. Обезболивающие средства заканчивали свое действие.
– Ну? Кто будет отвлекающим маневром, а? – спросил полковник у двух измученных людей. Меда все еще стояла на коленях связанная, но не сломленная. Она взглянула в глаза военного, улыбнулась и плюнула прямо в лицо. Ответный выстрел мгновенно оборвал ее жизнь. Из раны во лбу струилась кровь, глаза открыты, волосы веером рассыпались по палубе.
– Ты победил, Собачья Шкура, – злобно прошипел Шор Кан, вытирая лицо.
Денеулу оставалось только опустить голову: «Так со своими диверсантами не поступают. Мы все ошибались на счет Меды. А она-то защищала меня. Красивая, молодая, бойкая Меда. Прощай».
Инниксу трясло, боль обострилась, жар то отступал, то сжигал тело.
«Что со мной делают?» – охотник проваливался в темноту.
Ночь наполняла тайгу криком совы и уханьем филина. Острые когти медведя рвали грудь. Волчья стая вгрызалась в запястья.
Из забытья Денеула вывела чудовищная боль.
Шор Кан бросил охотника на дно катера, надел шлем и включил радар.
Военный разведчик превратился в палача, он прибивал руки и ноги Денеула прямо ко дну катера. Видимо веревок не оказалось под руками.
– Вот смотри! – кричал ему взбесившийся мучитель. – Таймер, тридцать минут и бочка с маслом. Спасательный конвой пойдет за твоим радаром на шлеме. Бах! И ниточка оборвется. А нас уже и след простыл.
Глаза палача сияли:
– Да, Собачья Шкура, я мастер ложного следа!
Это было последней каплей.
Боль взорвалась в мозгу выбросом адреналина. Кислота выела переживания последних часов, сжигая и закорачивая нервные окончания. Зверь вырвался на свободу, оглашая пустую палубу нечеловеческим криком:
– Убью-ю, всех вас убью-ю!!!
Человека-Инниксы не стало. Гнев и месть завладели его сознанием, заполнив рассудок и подавив остальные чувства.
На Шор Кана смотрело чудовище с искаженным лицом и горящими глазами.
Денеул мысленно потянулся к своему мучителю и ударил изо всех сил.
Полковник упал на корму катера. Окровавленное, обожженное тело перед ним извивалось в агонии.
Шокированный Кан завел мотор, выпрыгнул из лодки, развернул кран за борт, перебил выстрелом стальной трос и неподвижно застыл. Только удаляющийся шум мотора возвратил его к действительности.