В последнее время среди китайцев начали распространятся радикальные идеи: горячие головы требовали отмены неравноправных договоров и изгнания “белых дьяволов”. Но кто даст Китаю кредиты, если в нем не будет иностранных банков? Что ждет фабрики, если исчезнут инженеры, бухгалтера, юристы и управляющие? Весь экспорт держался на иностранцах, а если их выгнать, кому и как страна будет продавать свои товары?
– Главная задача современной журналистики – искать и находить компромиссы, – говорила Эдна Климу. – Если наши расы не будут делать шаги навстречу друг другу, дело кончится войной. Белое общество вовсю превозносит технический прогресс, но наотрез отказывается от прогресса социального. Мы лишаем китайцев человеческих черт – ведь только так можно убедить себя, что расизм имеет право на существование. Кто будет горевать по раздавленному таракану? Никто. Точно так же никто не переживает из-за китайского ребенка, подхватившего чахотку на фабрике. В своей статье я хочу показать, что он тоже достоин сочувствия.
Увы, китайцы не особо стремились помогать Эдне. Они видели в ней либо хитрую злодейку, которая только притворяется добренькой, либо чудачку, сующуюся не в свое дело. Рассказывать о своих бедах они не собирались – а то ляпнешь что-нибудь, и хозяин тут же тебя уволит.
Эдна считала, что ей невероятно повезло с Климом: во-первых, он разделял ее убеждения, во-вторых, умел находить общий язык с китайцами, а в-третьих, он был наблюдателен и умудрялся подмечать детали, которые придавали репортажу особый колорит. Когда статья о китайских детях была опубликована, Эдна получила полторы сотни читательских откликов – для нее это был небывалый урожай!
5.
В качестве нового редакционного задания Эдне поручили написать статью о беженцах, и в течение нескольких дней они с Климом ходили по рынкам и трущобам и разговаривали с русскими иммигрантами. Чуда не случилось, и большинство из них действительно стали обитателями городского дна. Особенно тяжело было инвалидам войны и одиноким женщинам с маленькими детьми: они могли рассчитывать только на подаяние.
Как ни старались вожди эмиграции сплотить русских между собой, у них ничего не вышло, и отсутствие взаимовыручки только усугубляло положение беженцев.
Китайцы, приезжающие в Шанхай, были связаны друг с другом семейными связями, и те, кто прибыл раньше, помогали новеньким устроиться. А русские приплыли в Китай почти одновременно и потому были вынуждены сражаться друг с другом за работу, дешевое жилье и внимание благотворителей. Все беженцы были из разных мест и сословий, и даже политические идеалы у них были самые разные – от монархизма до социализма. Но, пожалуй, самой большой бедой было то, что люди упали духом. Если для китайцев переезд в большой город был шансом добиться успеха, то для русских Шанхай стал местом каторги, на которую они попали по несправедливому приговору судьбы.