– Смотри, ржой не покройся! – сказал Григорий. – Ржет она! Слышала бы ты, как ржет тяжеловоз жеребец Титан породы брабансон! Не похвалялась бы тут! Кстати, неплохо было бы этого жеребца сюда, разогнать страх-тоску. Вот так! Так-так!
И тут в третий раз раздался стук, и скрипнула дверь…
– Так-так! – раздался скрипучий, но вовсе не противный голос. – Так-так! Кто зовет меня?
Глазам ошеломленных скитальцев в дверном проеме предстало белое создание, напоминавшее снеговик, с передними лапками, как у белки, хвостом с кисточкой и в черной шляпе. У куриц и Маклеода душа ушла в пятки, даже Юстас и Гриша слегка смутились. Ворона же предпочла юркнуть в окно и наблюдать за происходящим снаружи.
– И вот на «так-так» явился Так-так! – пробормотал опомнившись кот. – Добро пожаловать, херра[1] Так-так! – Сломав пять спичек, Григорий зажег свечу и примостил ее в щель на столе.
– Рад видеть вас, мои друзья, в нашем Добром краю! Не обессудьте, что нет провианта, но это чепуха. В получасе ходьбы живет славная старушка, родом из России – там ее по досадной ошибке прозвали бабой Ягой. Так вот, она моя троюродная бабушка, а я ее двоюродный внучатый племянник, внук ее двоюродной племянницы. Вижу, запутал вас. Короче, седьмая вода на киселе. Я столуюсь у нее. Бабушка рада будет принять нас и накормить от пуза.
– На лопату посадит и в печь! – прошептала Дура-Жанна. Порой и ее осеняла мысль.
– Первую тебя! – зашипел на нее петух. – Нишкни!
– Позвольте представить вам, херра Так-так, моих друзей! – Кот справился со смятением. – Начну с себя. С вашего позволения, сэр Дарий-Григорий Второй, персидскоподданный. Это мои спутники: шотландский барон Гордон Первый Маклеод Единственный, рыцарь Юстас с двумя Дульсинеями, Пеструхой и Д'Жанной, посланница богов, близкая родственница вещего Ворона Чернавка, ну а там спит мелочь пузатая, пока никто. У них обряд инициации по осени будет.
– А что за обряд? – неожиданно заинтересовался Так-так.
– По осени посчитают и решат, быть им курами или табака.
– Турецким табака? – уточнил Так-так.
– Зачем же, финским.
Д'Жанна, попыталась было возразить их благородию, позволившему себе небрежно, вскользь отозваться о ее талантливых детках, но супруг так грозно взглянул на нее, что курица осеклась и не посмела открыть клюв.