- Ты ее под замком держишь?!
- Погоди. Сейчас сам увидишь… - отец протянул ключ. – Я был бы рад выпустить, да…
…память.
Лед.
И острый смрад гнилого тела. Темень, которую едва-едва разгоняют свечи. Существо, запертое в клетке. Прутья толсты, но существо трясет их с нечеловеческою силой, и воет, и скулит. А после замирает вдруг и ласково, матушкиным голосом, просит:
- Спаси меня, Ильюшечка… спаси…
И лицо искаженное, прижимается к решетке, прутья в самые щеки впиваются. А глаза – не глаза, провалы черным черны…
- Спаси, Ильюшечка…
Память.
Запах дыма. Кисти в склянке. Резец. И узкий нож с кривым клинком, который вспарывает кожу на запястье. Кровь льется, и существо – думать о ней, как о матери, у Ильи не выходит – замирает. Оно то вздыхает, то приплясывает, то пускает слюни.
- Это не она, - отец спокоен. – Это уже не она… но мы с тобой можем попробовать одно… средство…
- Хорошо.
- Даже не выслушаешь, что за средство?
- Я согласен. Когда?
- Завтра.
Отец потер руки.
- Почему только завтра?
- Луна войдет в полную силу. Ты удачно вернулся, Ильюша… и если у нас все получится…
…тварь захохотала.
И снова память. На сей раз хрупкая, как древний пергамент. С легким ароматом пыли и душистых трав, которые клали под матрац, чтобы спалось легче. Но не спалось.
Никак.
И Илья, проворочавшись до рассвета, встал.
Он должен спуститься сам. Он должен увидеть.
Проверить.
Лестница не исчезла. И света одинокой свечи хватило, чтобы разогнать мрак. Дверь. Ключ… он забыл про ключ. И что теперь? Возвращаться? Будить отца?
Дверь открылась сама.
- Проходи, - раздался тихий голос. – Не стесняйся. Чувствуй себя как дома…
Тварь больше не бесновалась, да и из клетки она вышла, села в пентаграмму, ноги скрестив, и теперь задумчиво скребла длинными когтями коленку.
- Я надеялся, что ты придешь, - она смотрела на Илью снизу вверх, и во взгляде ее не было больше безумия, лишь интерес.
- Я пришел.
Первой мыслью было – бежать.
Немедля.
Будить отца. Сказать, что выбралась она, что…
- Я тебя не трону, - тварь махнула рукой. – Присядь. Поговорим, пока этот горе-маг не явился… занудный он у тебя. Казалось бы, получил в руки источник древней мудрости, так сиди и радуйся, а он только и умеет, что бубнеть да вздыхать… и все мало, мало… но тут понимаю. Сам был таким.
- Кто ты?
- Кто я… интересный вопрос, правда? – голова матери перекатилась с плеча на плечо. Рот приоткрылся и из него выглянул кончик языка. – Тело ты узнал… кстати, не слишком-то приятное вместилище. Женщин я в принципе не люблю. Вечно у них то одно, то другое… у этой вот печень увеличена. Сердце пошаливает. Да… и с желудком беда. Еще полгодика и целители будут бессильны.